Больше чем просто дом (сборник). Френсис Скотт Фицджеральд
у тебя Эмили. Я знаю, что не способен сделать ее своей собственностью – на такое никто не способен, – да и не стремлюсь к этому.
Он еще не договорил, а она уже молча с ним распрощалась – с единственным мужчиной, которого желала в своей жизни.
Ей была дорога та рассеянная неуверенность, с которой он искал пальто и шляпу, а затем нащупывал дверную ручку не с того края.
После его ухода она вернулась в роскошную парадную гостиную, расписанную вакхическими сценами, украшенную массивными люстрами и портретами восемнадцатого века, которые по неведению можно было принять за изображения предков Эмили, отчего они еще более явственно принадлежали ей одной. Там Олив и присела отдохнуть – как всегда, в тени Эмили.
В дверях, ведущих к бесценному пятачку зелени, который закрыли выросшие на Шестидесятой улице шатры, появился ее дядюшка, мистер Гарольд Каслтон. Он только что закончил дегустацию собственного шампанского.
– Олив мила и светла! – с чувством воскликнул он. – Олив, крошка, она образумилась. В глубине души она всегда была хорошей, и я это знал. У хороших все складывается – порода есть порода, ты согласна? Я уж стал было думать, что мы с Господом Богом слишком много ей дали, что она так и не уймется, но теперь она спустилась на землю, как того требует… – он подбирал метафору, но безуспешно, – порода, и вскоре убедится, что здесь не так уж плохо. – Он подошел ближе. – Да ты плакала, малышка Олив.
– Чуть-чуть.
– Ну ничего, – великодушно изрек он. – Я бы и сам прослезился, не будь я так счастлив.
Позднее, когда она вместе с двумя другими подружками невесты ехала в церковь, рокот автомобиля словно задавал торжественный ритм грандиозной свадьбы. У входа в церковь этот ритм подхватили регистры органа, а виолончели с басовыми виолами танцевального оркестра уже готовились сохранить сей трепет, чтобы он под конец растворился в урчании другого автомобиля, нанятого для отъезда новобрачных.
Церковь была окружена плотной толпой, распространявшей на десять футов вокруг себя сплошную волну духов и едва уловимой человеческой свежести, а также текстильный запах нарядов – неношеных, с иголочки. За скоплением шляпок было видно, что в первых рядах, по обе стороны от прохода, сидят родные жениха и невесты. Блэров – их фамильное сходство скреплялось выражением некоторого высокомерия, свойственного как кровным Блэрам, так породнившимся с ними, – представляли оба Гардинера Блэра, старший и младший, с супругами; леди Мэри Боуз-Говард, урожденная Блэр; миссис Поттер-Блэр; госпожа княгиня Потовски-Парр-Блэр, урожденная Инчбит; мисс Глория Блэр, юный Гардинер Блэр III, а также родственные ветви, богатые и бедные: Смайзы, Биклы, Диффендорферы и Хэмны. Сидевшие через проход от них Каслтоны являли собой менее внушительное зрелище: мистер Гарольд Каслтон, мистер Теодор Каслтон с супругой и детьми, Гарольд Каслтон-младший, а также прибывшие из Гаррисберга мистер Карл Мэрси и две престарелые тетушки по фамилии О’Киф, жавшиеся в уголке. К своему немалому изумлению, тетушки с утра пораньше