Мертвый Город. Максим Резниченко
разной. Луч моего фонаря скользит по гладкой белой стене и, наконец, натыкается на окно. Машинально отмечаю, что на месте проема в стене находится самое настоящее застекленное окно, а рядом с ним – другое, точная копия соседнего. Стекла отражают свет, но в ступор мены вводит нечто другое. Ребята опускают стволы своих автоматов, когда я прохожу мимо них и подхожу вплотную к окну, за которым царит мрак. Шарю взглядом по его раме в поисках ручки, но не нахожу ее.
– Где это мы? – сдавленно шепчет Семен.
«Может, – думаю, – стекло так сильно затонировано, что ничего за ним не видно?» Прижимаюсь лбом к холодному стеклу, пытаясь разглядеть, что за ним. Нет, ничего не вижу, будто в бездну гляжу. Делаю шаг от окна, и в этот момент загорается свет. Кажется даже, что кто-то из девушек негромко вскрикивает от неожиданности. Замерев в напряженных позах, целую минуту мы ждем чего угодно. Мой взгляд скользит по белым стенам (похоже, они и вправду облицованы мрамором), полу под ногами, на котором лежит красная ковровая дорожка, а там, где между ней и стенами остается свободное место, виден пол, выложенный черным с какими-то золотисто-белыми прожилками мрамором. Гляжу на светильники, закрепленные на стенах и потолке, на коричневые двери с блестящими позолоченными ручками. Время идет, но ничего так и не происходит. Никто на нас не нападает. Ничего не слышно, и никого не видно. Шум нашего дыхания – единственный звук, да и тот впитывается толстым ковром под ногами без остатка. Тишина звенит от напряжения. Слева от выхода на лестницу, над которым в зеленой табличке изображен стилизованный человечек, идущий вниз по лестнице, располагается дверь. Клаус чувствует мой взгляд, когда я смотрю на него и кивает согласно, едва только я показываю на дверь. Подходим к ней. Оглядываю косяк – она открывается наружу. Пальцы в обрезанных перчатках ложатся на круглую ручку. Влево или вправо? Пробую вправо, медленно и осторожно, – ручка поддается. Негромко щелкает, я рывком распахиваю дверь, и Клаус влетает в помещение. Оно идентично по площади с такой же комнатой на четвертом этаже, где я обнаружил раненную тварь. На этом вся схожесть и заканчивается. Здесь на полу – серый ковролин, у стены напротив двери – совсем небольшой стол и стул подле него. Стены какого-то невнятного мышиного цвета. На потолке – казенный плафон, и в нем ярко светит, наверное, «сотка». На другой стене – полки, сейчас пустые. В углу стоят ведра и несколько швабр. Рядом – машина, судя по всему, одна из тех, которыми убирают: моют и пылесосят полы. Мы с Клаусом покидаем помещение, выходя к ребятам, они тревожно встречают нас настороженными взглядами.
– Что там? – громким шепотом спрашивает Рыжий.
– Ведра и швабры, – отвечаю вполголоса.
Сверкающие белым мрамором стены и потолок отражают нас, как в зеркале. Конечно, не так четко и ясно, но все равно в этой неестественной чистоте наше присутствие кажется здесь совсем неуместным. А потом появляются звуки. Как будто издалека, они становятся все громче и громче. От неожиданности и испуга мы группируемся