Мертвый Город. Максим Резниченко
Земля, летящая мне навстречу. Тьма…
Глава 2
Первое, что я ощущаю, когда прихожу в себя – это боль. Кажется, у меня болит все, что только может болеть. В районе плеч сильно саднят руки. Ноет шея, которую я, видимо, потянул. Ломит ноги в области колен и бедер. Болит спина, словно кто-то со всего размаху влепил мне кувалдой между лопаток, и это не смотря на то, что подавляющую силу удара принял на себя бронежилет. Голова просто раскалывается, но не от той уже знакомой боли, что сдавливает виски при попытках что-нибудь вспомнить. Слава Богу, переломов нет: руки-ноги целы – похоже, обошелся даже без вывихов. Я медленно открываю глаза, но ничего не вижу. На короткий миг появляется паника, но почти сразу проходит, когда я понимаю, что не вижу ничего не из-за того, что меня подводят глаза, а потому что вокруг и в самом деле темно. Уже ночь? Или погасли все источники освещения?
Потом я начинаю чихать: раз, второй, третий – пыль настойчиво лезет в нос и рот. Марлевая повязка появляется в руке, едва я только о ней думаю. Натягиваю ее на нос, закрепляя петлями за ушами. Дышать сразу становится легче. Опираясь руками в землю встаю, но внезапно бьюсь головой обо что-то сверху. Электрический фонарик, что я «достаю», светит неожиданно ярко. Накрываю его ладонью, давая глазам привыкнуть, и через какое-то время уже изучаю место, в котором невольно оказался. Примерно в метре от земли, надо мной нависает бетонная плита, одним краем она упирается в землю справа от меня, а другим лежит на груде каких-то обломков. Меня, что, завалило? Похоже на то. Выключаю электрический свет и, настроившись нужным образом, пытаюсь «созерцать». Нет, снова ничего не выходит. Плохо. Привычным движением запускаю руку под горло, просовывая ее под одежду. И вот тут я испытываю невероятный шок, когда не могу обнаружить на собственной шее ожерелье из табичей. Потерял? Но как?! Нет и еще раз нет. Я не мог потерять табичи. Ну да, а еще я не могу не «созерцать»… Какое-то время я пребываю в настоящем ступоре. Звук собственного дыхания отражается от нависшей над головой плиты и звучит приглушенно и обреченно. В тщетной попытке я снова пытаюсь настроиться нужным образом, чтобы «созерцать». Потом долго и безуспешно выворачиваю собственные карманы в поисках табичей. Нет, ни на миг я не испугался, ни на секунду не позволил усомниться в собственных силах. Только злость, глухая и темная, просыпается во мне и с отчаянной безысходностью требует сейчас выхода.
Электрический фонарик гаснет, оставляя меня во тьме, когда я выключаю его. Успокаиваю собственное дыхание, чтобы попытаться вслушаться. Через какое-то время, когда глаза уже полностью адаптировались к отсутствию света, мне удается разглядеть узкий, едва заметный лучик света или даже не лучик, а намек на него. Он пробивается как раз из-под плиты слева от меня, там, где она покоится на груде земли и обломков поменьше. Ну что же, бетон и земля – это не должно быть сложно. Я начинаю плести, работая с тканью сна. Мысленно тянусь к этим кускам застывшего раствора, представляя,