Куда улетают ангелы. Наталия Терентьева
и, к сожалению, мозги. Душа!.. Какая там душа…»
– Спрашиваю – отвечайте. Как. Варя. Общая дочь, хорошая девочка. Как она поживает?
– Варя нормально, Саша.
– Вот и славно. Звони Милке, потом мне.
Я понимала, что он задумал что-то странное, по меньшей мере. Но тем не менее нашла Милкин телефон. Поколебалась некоторое время. И позвонила. Милка была пьяна, но разговаривать могла.
– Ленуся! Ленка… – она заплакала.
– Милка, привет, ты как живешь? Что-то совсем не звонишь…
Я ощущала себя полной сволочью. Мне-то совсем не хотелось звонить ей. А зачем она понадобилась Виноградову – я не понимала. Но чувствовала, что это имеет какое-то отношение к нашим последним сложностям.
– Да как живу… Хреново! Романы, мужики… и ничего… Вот ты молодец, родила хотя бы… А я приду домой с работы, телевизор включу, есть не хочу – на работе наелась, напилась, рекламу посмотрю – и спать. Все бессмысленно…
– Мил… Тут вот мой… гм… Саша хочет пригласить тебя в ресторан.
– Меня? – Милка засмеялась. – А ты?
– Ну вроде со мной… Но я что-то не пойму…
– Да и не надо понимать! Что ты всё, Ленуся – понимать да понимать… Пошли! Поболтаем с тобой, в обстановочке…
– Ну да, действительно, может, он хочет, чтобы мы с тобой поболтали, я отвлеклась… А то я с работы уволилась… Сижу дома… И потом, он предлагал мне, чтобы я открыла свой журнал…
– Ой, Ленка… Возьми меня на работу… Хоть кем-нибудь, а?
Я пожалела, что сказала об этом. Вряд ли для этого он просил меня пригласить ее. Хотя он загадочный человек, мой Саша Виноградов…
Через два дня мы пошли втроем в итальянский ресторан. Ничего особенного там не было, Виноградов напился не больше обычного, Милка, видимо, тоже. Я, как почти не пью, так и не пила тогда, хотя Виноградов всячески пытался меня напоить. Это, пожалуй, было единственное, что чуть насторожило меня. Он прекрасно знал, что мне становится плохо от бокала сухого вина. У меня начинает кружиться голова, меня тошнит, а от двух бокалов я теряю равновесие и засыпаю до утра. Поэтому тем, кто этого не знает, он сам объясняет: «Лена – женщина оригинальная, водяру не пьет, а винищем брезгует».
– Лена! Пить надо много! – пьяным голосом говорил Виноградов, подливал мне красного вина и смотрел на меня злыми трезвыми глазами.
– Ой, я не зна-а-аю… – хихикала пьяненькая Милка и расстегивалась.
Она пришла в черной кружевной блузочке. Меня не оставляло ощущение, что я видела кофточку еще в институте – застегнутую по меньшей мере на тридцать крошечных черных перламутровых пуговок. Через три минуты Милка стала ее расстегивать. Наверно, это ее обычная штучка. Виноградов пару раз взглянул на ее ручки, теребящие очередную пуговку, со странной улыбкой.
Во время ужина я взяла сумку и вышла из-за стола.
– Ты куда это? – нахмурился Виноградов.
– В туалет.
– Я с тобой, – запищала Милочка. Думаю, что она хотела замурлыкать, но получилось, как будто пищит больной