Мент поганый. Николай Леонов
впечатление.
Обслужив в номерах высокопоставленных клиентов, вернулась в кафе розовощекая Настенька, пронесла свою крахмальную корону шеф, на столик с новоявленными друзьями не взглянула, давно научившись отличать хозяев от их слуг. Шефу предстояло приготовить обед, а продовольственный кризис хотя еще резиденции не захватил, но кладовки уже выдувал, приходилось изворачиваться. Гуров заказал коньяк и кофе, сам не пил, сидел расслабившись, скрывая дрожь и тошноту, естественную реакцию организма на перенапряжение. Сколько ни тренируешься, а супермена из него не получается. Сыщик вздохнул, заметил, как кривится от боли Толик, дышит осторожно, а Степан глотает коньяк и вздрагивает.
– Ты лед из морозилки выковырни и к брюху приложи, – посоветовал Гуров, и не потому, что парня пожалел, а так, для завязки разговора.
– Сегодня, Лев Иванович, прикуп твой, – сипло сказал Степан. – Так ведь замочить ты нас все равно не можешь, а завтра тоже наступит. Раз ты Гоги знаешь, то должен понять, он не простит.
– Ясно дело, не простит, – согласился Гуров и пристально посмотрел в глаза Степану.
– Пушки отдай, сука. – Мысли Толика были короче, слог лаконичней.
– Обязательно, – кивнул Гуров.
– Ну и как полагаешь дальше? – спросил Степан.
– Не знаю, давай решать.
– Пушки отдай, и мы тебя отпустим, – вмешался Толик.
– Совсем плохой. – Гуров смотрел укоризненно. – Степан, скажи…
– Ты на сдаче, банкуй, – ответил Степан и отвернулся.
– Слушай, мент, а Эфенди, случаем, не ты пришил? Так слышал я о тебе…
Закончить Толик не сумел, Степан ударил его по лбу. У нормального человека произошло бы сотрясение мозга. Толик лишь зубами лязгнул, голова у него была сильным местом. Он взглянул на старшого с обидой, буркнул:
– А я ничего. – И подлил в стакан коньяку.
– Он как? – Гуров кивнул на Толика, шлепнул пальцем по губам.
– Могила, – ответил Степан.
– Смотри, ты сам сказал, что Гоги не простит. – Гуров увидел, как метнулся взгляд Степана, понял, что смысл сказанного дошел по назначению, и продолжал: – Я, Степан, человек мирный, интеллигентный, приехал отдохнуть, если Георгий Акимович Мельник пожелают, обсудить некоторые вопросы. А ты сразу драться, нехорошо. Теперь мы оба в глупом положении. Извечный русский вопрос: что делать?
– Ты с Гоги знаком?
– Заочно.
– Значит, бумажки о нем читал, – понял Степан. – Так ты его не знаешь.
– Степан, давай столом мента придушим, – снова возник Толик, – ключ и пушки отнимем.
Степан провел ладонью по лицу приятеля, подвинул ему стакан:
– Закройся, без тебя тошно.
– Слушай, Степан, внимательно, постарайся понять. – Гуров выдержал небольшую паузу. – Я вас сейчас отпущу, если вы начнете безобразничать, пристрелю. Пистолеты с вашими пальчиками вот тут, – Гуров похлопал себя по карману, – так что у меня – самозащита, у вас – крематорий. Понятно? Георгию Акимовичу Мельнику я ничего не скажу, вы будете ему служить, словно ничего не произошло. Ему – служить, а