Дьявол всегда здесь. Дональд Рэй Поллок
Шарлотты Уиллоби.
За рекой – в Хантингтоне, на другой остановке автобуса, – он нашел алкогольный магазин, купил пять пинтовых бутылок марочного виски и сунул в вещмешок. Теперь сидел впереди, прямо за водителем, думая о девушке в закусочной и высматривая за окном знакомые места. Он все еще был под мухой. Ни с того ни с сего водитель спросил:
– Медали домой везешь? – и посмотрел на Уилларда в зеркало заднего вида.
Уиллард покачал головой.
– Только свою тощую тушку.
– Я хотел пойти, но меня не взяли.
– Повезло, – сказал Уиллард. В день, когда они нашли морпеха, сражения на острове почти закончились и сержант послал их искать чистую воду. Пару часов спустя после того, как они закопали освежеванное тело Миллера Джонса, из скал к ним вышли четверо оголодавших японцев со свежей кровью на мачете, подняли руки и сдались. Когда Уиллард и два его сослуживца повели их обратно к кресту, солдаты упали на колени и принялись то ли извиняться, то ли молить о пощаде – этого он не понял. «Пытались сбежать, – соврал потом Уиллард сержанту в лагере. – У нас не было выбора». Когда они казнили япошек, один из солдат, луизианский парнишка с лапкой водяной крысы на шее – от шальных пуль узкоглазых, – отрезал им уши опасной бритвой. У него уже была целая сигарная коробка сушеных ушей. Планировал продавать трофеи по пять баксов за штуку, когда они вернутся к цивилизации.
– У меня язва, – сказал водитель.
– Ты ничего не пропустил.
– Ну не знаю, – возразил водитель. – От медали бы не отказался. А то и от парочки. Уж на две я бы этих фрицев настрелял. Так-то я рукастый.
Глядя в затылок водителя, Уиллард вспоминал разговор с угрюмым молодым священником на борту корабля – после исповеди в том, что он застрелил морпеха, чтобы избавить от мучений. Священнику уже стояли поперек горла смерть, на которую он насмотрелся, и молитвы, которые он читал над рядами мертвых солдат и кучами из частей тел. Он сказал Уилларду: если хотя бы пол его истории – правда, то единственное, на что годится этот оскверненный и падший мир, – подготовить нас к следующему.
– А ты знал, – сказал Уиллард водителю, – что римляне потрошили ослов, заживо зашивали им в брюхо христиан и оставляли гнить на солнце? – У священника было полно таких историй.
– А это тут при чем?
– Просто подумай. Тобой начиняют осла, как индейку на сковороде, и только башка торчит из задницы; а потом тебя жрут личинки, пока Царство Божье не взвидишь.
Водитель нахмурился, покрепче взялся за баранку.
– Что-то не пойму, куда ты клонишь, дружище. Я-то про то, чтоб вернуться домой с большой медалью на груди. Эти твои римляне что, медали выдавали перед тем, как в осла запихнуть? Ты про это?
Уиллард не понял, что имел в виду водитель. Если верить священнику, только Богу ведомы пути людские. Он облизал сухие губы, подумал о виски в вещмешке.
– Я говорю, что, как ни крути,