Тыквенная книга. Дарья Михайловна Леднева
последнее Марфа Ильинична произносит с явным облегчением.
– Но мой кот! – отчаянно незадачливая хозяйка ещё чуть-чуть заползает под низкую кровать и кончиками пальцев достаёт зверя, но тот переступает через руки и прячется в другом углу, нагло сверкнув глазищами.
– Никаких котов. Поехали.
Марфа Ильинична резко выдёргивает Эллу из-под кровати, вручает ей чемодан и за свободную руку вытаскивает из квартиры. Последний, полный горечи и надежды взгляд, но кот и не думает мчаться следом.
Сын Демидовых тут же с облегчением задвигает засов. Слава богу, наконец-то, ушли. Только вот котяру оставили. С ним квартиру сдать будет сложнее. Ну, не беда! Скажем, на ближайшей помойке места хватит, да и пейзажи, ароматы там вполне кошачьи.
Эллу, как мешок с картошкой, усаживают на заднее сиденье. От обиды ей хочется расплакаться, но она боится схлопотать ещё рассерженных вскриков Марфы Ильиничны.
Шофёр поправляет зеркало, чтобы взглянуть на пассажирку, и возвращает на место. Элла замечает только его гладко выбритый подбородок, похожий на острый колышек. Марфа Ильинична, кряхтя и вздыхая, влезает в машину.
– Путь предстоит неблизкий. Укройся пледом и спи.
Эллу дважды просить не требуется. Переживать потерю Тошки, единственного друга, хочется в слезливом одиночестве обивки заднего сиденья.
«Я непременно тебя найду».
Марфа Ильинична тоже дремлет, и потому дорога предстоит без разговоров и скучная. А выяснять что-либо о дяде не хочется. Если ей не разрешили забрать кота, то что хорошего можно ожидать от неожиданной семьи? Наверняка, у них даже библиотеки нет. Ни одной книги. Ни одной чужой воображаемой жизни.
Элла кутается в плед с головой и проваливается в сон.
Приезжают вечером. Вокруг тишина, точно в глуши. Элла сонно потягивается и выбирается из машины.
Десятки фонарей-тыкв вырывают из мрака ночи чёрный трёхэтажный особняк на холме. Заострённая, похожая на шпиль крыша, несколько едва различимых в темноте флюгеров и блестящих громоотводов. Стену дома обвивают тыквенные стебли с намечающимися завязями. В окнах горят свечи в выдолбленных из тыкв подсвечниках, как в Канун Дня Всех Святых. Из каминной трубы валит густой дым и заслоняет звёзды сизым полотном.
Водитель встаскивает девичий чемодан на скрипучее крыльцо.
– Всё. До встречи. Удачи, юная Норкина.
Садится в машину и уезжает.
Холодная и костлявая рука Марфы Ильиничны опускается на плечо Эллы.
– Это твой новый дом, Элла.
Девочка вздрагивает и оборачивается на домоправительницу. В свете высокого газового фонаря и дымки звёзд Марфа Ильинична резко напоминает Бабу Ягу: с изогнутым зигзагом носом, густыми бровями и злым огоньком в глазах. Элла моргает, и видение рассеивается. Перед юной мечтательницей вновь лишь старая уставшая женщина.
Экономка провожает Эллу в спальню на втором этаже. Света не зажигает, и они всё время двигаются в полутьме, что сверкает десятками зелёных глаз. Элла подпрыгивает