Законы амазонок. Часть 2. Екатерина Терлецкая
кулаков превращается в рвань. Я не вижу ничего дальше собственного носа, сплошное смазанное пятно. Цвета и запахи смешались воедино, в непонятную субстанцию горькую на вкус. Как желчь…
– Достаточно! ― кричит Рейнс, с трудом отрывая меня от Клиери.
Олиф визжит, как мышь полевая в попытках втиснутся в нашу драку и не дать мне окончательно убить подругу. Рейнс силой выталкивает меня из комнаты, но я не успокаиваюсь до тех пор, пока хорошенько стряхнув, он перекидывает меня через плечо и волочит вдоль по коридору.
В конце коридора, прижавшись к стенке стоит Дарий. Он отстраняется, освобождая нам путь, прикусывает губу и виновато смотрит в пол. Я ненавижу его! Я ненавижу их обоих! У меня больше нет ничего, а самое страшное, что я не знаю кому верить.
Мы заходим в одну из комнат в противоположном от «БарДака» крыле. По стенам ползет красная подсветка. Несмотря на темноту, серость, и тот факт, что мы практически погребены под землей, здесь уютно. Рейнс бросает меня на кровать. Я настолько обессилена от интриг, что даю волю слабости, не беспокоясь о том, как жалко выгляжу и как смешно похрюкиваю. Он набирает в таз теплую воду, берет губку, щипцы, усаживается возле моих ног.
Бережно омывая израненные стопы от грязи и крови, он вытягивает стекла и прижигает спиртом раны. Я вздрагиваю от боли и содрогаюсь от воя затяжной истерики. Он меня не утешает. Наверное, потому что нет таких слов, что сейчас бы утешили. Весь мой мир перевернулся с ног на голову, друзья оказались врагами, а враги друзьями.
– Надеюсь ты уяснила, как важно носить обувь, ― иронизируя перебивает мой рёв.
Уместное замечание. Я замолкаю. Осмысливаю. Смеюсь сквозь слезы. Он смотрит на меня и улыбается, не просто, а как-то по-особенному, из-за чего становится неловко.
– Как ты попал на остров? ― собравшись с силами спрашиваю я.
– Митера мне помогла. Это она положила для тебя карту. Я её уговорил. Я был уверен, что ты догадаешься как продержаться, пока я тебя не найду.
Меня окатывает жаром с ног до головы. Слезы высыхают как капли соленой воды под жгучим солнцем. Я вижу только яркий поясок его глаз. Мне так хочется защиты сейчас. Не потому что мне больше не к кому пойти, не потому что я разбита, а потому что, глядя в эти глаза я действительно хочу его. Только его. Я больше не боюсь.
– Так значит мама все-таки пыталась меня спасти?
– Конечно, птичка. Конечно…
Он гладит меня по горячей щеке, разглядывает каждую морщинку, что за последние несколько дней изрезали юное лицо. За считанные часы я стала старше на года… Рейнс несмело тянется ко мне и целует трещинку на губе. Я замираю, забываю, как дышать, но поддаюсь. От этого легкого касания волна неистовой жажды разливается по телу, наконец расслабляя его.
– Прости, что шлёпнул тебя, ― тихо говорит он. Я не знаю, как себя вести, от этого вдвойне неловко. Не хочу, чтобы он отстранялся, но в то же время я трусиха, чтобы прильнуть к нему с поцелуем. ― Иначе было нельзя… Но я обещаю: я никогда не сделаю тебе больно по своей воле.
Мгновение, в которое мне