Романовы forever. Анна Пейчева
главного осветителя! – отозвались множественные голоса за пределами видимости кукующей под столом Мелиссы.
Мышцы ног премьер-министра горели, как шапка на воре. Стараясь не производить заметного шума, Мелисса с осторожностью сапера сняла свои зеленые замшевые туфли на десятисантиметровых каблуках и медленно села на самую устойчивую часть своего тела, облаченного сегодня в лимонно-желтый костюм. Дерзким в костюме был не только цвет, но и покрой: не каждый премьер-министр может позволить себе носить шорты на работу.
И не каждый премьер-министр вовремя сообразит забраться под стол, чтобы не быть застуканным на месте преступления.
Под столом было до крайности мало места: Мелиссу со всех сторон окружали металлические контейнеры с острыми углами. Некоторые из них были очень горячими, а другие, наоборот, обжигали холодом. Все они жили какой-то своей жизнью: шипели, щелкали, бурлили, постукивали. От каждого отходили разноцветные проводки, переплетавшиеся под столешницей наподобие ниток в оренбургском пуховом платке.
Судя по крикам, поднявшимся в районе дверей, Пупочкина наконец нашли и притащили в зал.
– Что? Что это такое? – грозно вопрошал обладатель грязных ботинок. – Это кто так поставил прожекторы? Макака неразумная? Или, может, хомячок какой сюда прокрался?
– А в чем, собственно, дело? Что конкретно вас не устраивает? – довольно невнятно защищался невидимый Мелиссе Пупочкин, явно что-то дожевывая.
– Ха! Что меня не устраивает! – язвительно рассмеялся грязноботиночный. – Да все, все не устраивает! Ты, Пупочкин, осмотрись! Гляди не на пирожок свой, а вокруг! Что ты видишь?
– Ну прожекторы вижу, – индифферентно ответил Пупочкин.
– Так, еще что?
– Ну еще зеркала.
– Вот! Вот, Пупочкин! Ключевое слово – «зеркала»! Твои прожекторы отражаются во всех зеркалах. Грязь в кадре! Грязь чистой воды!
– Стоило из-за этого меня от обеда отрывать, – буркнул Пупочкин. – Мог спокойно пирожок доесть.
– Нет, вы посмотрите на него! – ахнул грязноботиночный. – Об утробе своей ненасытной только и думает. Ты мне это бельмо на ножке из кадра убери!
– Вообще-то я уже старался их убрать, – с достоинством отвечал Пупочкин. – Вообще-то я на расстановку этих прожекторов целое утро убил. Еле успел на обед. Я ж не виноват, что здесь сплошные зеркала! Это вы синьору Растрелли претензии предъявляйте, а не мне. Это он такие тоненькие простеночки придумал.
Пока грязноботиночный препирался с осветителем, Мелисса, маневрируя между контейнерами, тихо подползла к самому краю скатерти и одним накрашенным глазом выглянула наружу. Из-за пресловутых зеркал казалось, что телевизионщиков здесь примерно столько же, сколько муравьев в муравейнике. Но сейчас все они скопились возле входных дверей, на обеденный стол никто внимания не обращал. Впрочем, Большой зал был и вправду таким большим – восемьсот квадратных метров, – что в его бескрайних витиевато-золоченых просторах хороший,