Вожак. Генри Лайон Олди
какие же вы дикари? – его голос был голосом медсестры, беседующей с умирающим о погоде; голосом психоаналитика, обсуждающего с клиентом сексуальную тягу к пылесосу. – В любом случае, ты ведь не собираешься сию минуту…
– Уйти в солнце? Нет.
– Отлично! – оптимизм подступил к горлу, Марка едва не стошнило. – Это всегда успеется. Идем, мне нужно переговорить со своим начальством.
– Хорошо. Спасибо за прогулку.
– А кошку всё-таки возьми. Ты ей понравилась.
– Мне не разрешат держать кошку.
– Разрешат. Хоть целую стаю.
– Кошки не живут стаями…
Алый кораблик добрался до края каменной чаши, перевалил через него – и, увлекаемый потоком, бесстрашно скользнул вниз, в неизвестность.
– Разблокировать двери. Снять охрану.
– Вы! Вы соображаете…
– Предоставить свободу перемещений. Полную свободу! Всем четверым. Наблюдать мягко, со стороны. Захотят выйти в город – сопровождать без давления. Вмешиваться только в крайнем случае. Обставлять дело так, чтобы они сами обращались за помощью.
– Вы с ума сошли! По какому праву…
– Принести искренние извинения. Это могу сделать я сам. Я лучше вас владею астланским языком.
– Вы забываетесь! Щенок! Я готов выслушивать твои идиотские советы, но приказывать ты не имеешь…
Забыв о докторе Лепиде, обер-центурион Тумидус по-уставному, через левое плечо, развернулся к госпоже Зеро, молча наблюдавшей за драматической сценой:
– Астлан надо освободить.
– В смысле?! – возопил доктор.
– В прямом.
Старуха молчала.
– Зачем? – бесновался доктор. – Ну скажите мне: зачем?!
– Вы слышали наш разговор в парке? Разумеется, слышали. Требуется дополнительный перевод?
– Чушь! Чушь собачья! Религиозное мракобесие! Она, видите ли, решила, что превратилась в дикарку! И на этом основании…
– Гордитесь, – заметил Белый Страус, покусывая кончик ногтя. – Изэль включила нас в свою систему мироздания. В системе появился третий, более высокий ярус. И прекрасно, замечу, вписался в конструкцию.
– И вы? – Лепид стал рвать на себе волосы. – И вы туда же?!
Маркиз пожал плечами:
– Главное, убедить астлан, что они больше не пленники. Убедить любым способом. Иначе все труды пойдут насмарку.
– Иначе они умрут?! Покончат с собой? Из-за дурацких предрассудков?!
– Если можно убить человека, – сказал Марк, не оборачиваясь, – лишив его рабов, почему нельзя убить человека, лишив его солнца?
– Вам всё ясно, доктор? – спросила старуха. – Выполняйте.
– Душечка! – позвала Юлия Руф. – Присаживайтесь!
– Мне пора на регистрацию, – возразила Н'доли.
Время и место были выбраны идеально. Бар Юлия облюбовала еще по прилёту на Тишри, коротая здесь время с трибуном Тумидусом. Уют, тишина, безлюдье; располагает к откровенности, как ни один из закутков величественного Бен-Цанаха. Антоний