Живу. Зову. Помню. Виталий Васильевич Бушуев
ресницах звезд дрожали.
Сомлев, сторожевые петухи
гортанным криком даль не раздражали.
Но не проникшись благостью ночной
я канул в сон усталый и тревожный:
а ну как небо взъярится войной
движением руки неосторожной.
И звездный лазер мне вопьется в плоть
своим мильоноградусным кинжалом,
и вздумает нейтроном прополоть
живое, чтоб земля как труп лежала.
Нет, мы не петухи.
Нам не до сна.
Чтоб мир не уподобился калеке,
чтоб никогда не прервалась весна,
я стану утром кукарекать.
***
Господи!
Ты мне снишься ночами,
я тебя не прошу ни о чем,
упиваюсь твоими речами,
днем насытившись кумачом.
Говори, говори, говори же,
проникай в меня словом-лучом,
но не лозунговым мудрокнижием,
от которого не горячо.
Проникай в меня жгучей молитвой,
чтоб в расплаве слились я и ты
дай мне новые силы для битвы
с серым змием пустой маяты.
***
Белая коралловая прихоть
по ветвям деревьев расползлась.
Медленно, таинственно и тихо
надо всем приобретая власть.
Старый месяц смотрит сиротливо,
как на беломраморном снегу
нежным перламутровым отливом
вспыхивают звезды на бегу.
Я бреду по звездам и кораллам,
с красотою душу породня.
Не хочу, чтоб сказка отгорала
с наступленьем трудового дня.
***
Как другому – не знаю,
а себе не прощу пораженья,
выпив горькую чашу до дна, я
возьму этот камень,
что значится воздухом,
и брошу его в свое отражение.
Пусть осколки звенят
колокольными звонами,
их малиновый пламень
не ведает отдыха. Про мое «возвращение»
не-друзья прозвонят
меж собой телефонами,
отпоют, отхихикают:
был, мол, смел,
да не смог.
Смог московских мокрот
в рот набился -
не сумел
вынести,
не сумел выгрести -
о воздух разбился.
А ходики тикают,
о себе мня
и других маня -
без меня.
***
Что-то хищное в нас – человеках,
не траву мы, а мясо едим.
И в бинокли двадцатого века
мы себя в себе не разглядим.
В нас кипучая жажда – стремиться …,
а куда – разгадать я не смог.
Наша жизнь талой струйкой дымится,
уплотняя над будущим смог.
***
На белый снег ложатся памяти штрихи,
на белый лист
ложатся белые стихи.
***
Из земли растет
белый хлеб,
из земли вырастает
черная мысль.
Мое тело
словно янтарный склеп
на одной из половин
коромысл.
На другой -
пролетевшее