Вокруг мира на 80 поездах. 72 000 километров новых открытий. Мониша Раджеш
и проникли в тоннель метро. За ночь они раскрасили целый вагон в оранжевый цвет, а поверх аккуратным и крупным шрифтом написали название своей группировки, добавив к нему рисунок пары глаз, с интересом выглядывающих из стилизованной прорези. Они не только задокументировали весь процесс вандализма, но и позаботились о том, чтобы один из участников UTOP оказался на платформе в момент прибытия поезда во всей его новообретенной красе. Учитывая возможные последствия и наказание, которое за подобные деяния полагается от властей, – это был впечатляющий трюк.
В то утро мы сели в электричку до Кубинки, чтобы посетить парк «Патриот», созданный в 2014 году и открывшийся для посещения годом позже. Прозванный «военным диснейлендом», он начал принимать посетителей всего пару дней назад, о нем рассказывали в новостях по всему миру, показывали видеосъемку того, как дети карабкаются на танки и снаряды. Нам показалось, что парк идеально подходит для того, чтобы провести там пару часов, поэтому на метро мы добрались до Белорусского вокзала, зеленого королевства куполов и шпилей, и запрыгнули в электричку буквально за пару секунд до ее отбытия. Мы сразу же поняли, что поездка будет интересной: изнутри вагон напоминал старый школьный автобус, сиденья оказались очень жесткими, а лица людей выглядели не слишком веселыми. Казалось, что проржавело здесь все, даже сама ржавчина. Нам бы стоило отказаться от этой поездки, но ведь самой целью путешествия было делать то, чего мы не делали в обычной жизни, поэтому, будучи фаталистом, я поудобнее устроилась на сиденье, когда электричка тронулась с места. В течение следующего часа из окна мы наблюдали невыносимые виды нищего существования: проезжали мимо бомжей, полуголодных на вид детей и самодельных домиков, покрытых пластиком. Я не была уверена, кто эти люди, русские или беженцы из Украины, приехавшие сюда в поисках укрытия от происходившего в Донецке и Луганске. Глубже усевшись в кресло, я осознала, насколько меняется картина мира по мере удаления от Москвы.
Жизнь не была добра к людям в нашем вагоне с натруженными изнурительной работой руками и обувью, совсем не подходящей для дождливой погоды. Бесцветные глаза и бескровные лица – они не просто поглядывали, а пристально следили за нами. На сложенных на груди руках – позеленевшие от времени татуировки; на губах безо всякой тени улыбки – болячки. Я вжалась в угол, смотрела в окно, стараясь не встречаться с ними взглядом, и думала о том, что нам не стоило покидать столицу. В течение следующих полутора часов набитый до отказа вагон опустел, в нем остались только двое мужчин и старушка. Одетые в жилеты и комбинезоны мужчины каждые несколько минут оборачивались на нас, накачанные руки внушали страх.
– Может, нам пересесть в другой вагон? – спросил Джем.
– Может быть. Я молюсь о том, чтобы они вышли раньше нас.
– По крайней мере, старая леди все еще здесь. Они не станут ничего делать, пока она сидит за нами.
Я обернулась,