Полотно. Катарина Коложвари
убит и я убит,
начинается гамбит,
когда мы снимем черные латы,
черные латы и белые латы,
мы уже не будем виноваты,
что продолжается турнир,
мы проходим черные квадраты -
черные квадраты и белые квадраты,
чтобы там, за линией утраты,
увидать неразделенный мир:
в мире этом, в мире этом
разный быт зимой и летом,
мир огромный и укромный
светел и неизлечим,
там, оставшись без доспеха
пораженья иль успеха,
в корчах плача – в дрожи смеха -
мы друг друга различим…
Близко так,
что выстоять нельзя,
в створ атак
рванулись два ферзя,
и слегка удивлены,
смотрят черные слоны,
съест ли, словно каннибал,
Ганнибала – Ганнибал…
Когда мы снимем черные латы,
черные латы и белые латы,
мы уже не будем виноваты,
что продолжается турнир,
мы проходим черные квадраты -
черные квадраты и белые квадраты,
чтобы там, за линией утраты,
увидать неразделенный мир,
а покуда в мире нашем
мы опять мечами машем,
для колонн со стройным маршем
став убытком небольшим,
в брызгах льда, в пылу жаровен -
в мир, который столь неровен, -
в звонах дрожек, в скрипах дровен,
в свисте крылышек спешим…
Все безлюдней
роковой балет,
нежной лютней
звякнул арбалет,
рухнул витязь в забытьи
на враждебный борт ладьи,
и уныло короли
друг за другом побрели…
Когда мы снимем черные латы,
черные латы и белые латы,
мы уже не будем виноваты,
что продолжается турнир,
мы проходим черные квадраты -
черные квадраты и белые квадраты,
чтобы там, за линией утраты,
увидать неразделенный мир:
за доскою, за доскою
мы расстанемся с тоскою,
как положено изгою,
поднеся к губам фиал,
есть еще одна минута -
цифра девять, ритенуто,
с этой цифры почему-то
начинается финал…
Да, мы снимем черные латы,
черные латы и белые латы,
да, мы снимем черные латы,
черные латы и белые латы…
Песенка
Мой друг, ты снова
осуждаешь жизнь мою,
в судье суровом
я тебя не узнаю,
побойся Бога —
ведь тебе и невдомек
как одиноко
жить тому, кто одинок…
Какие годы?!..
Да такие, что пора
взамен свободы
плед, очаг, et cetera…
Да, быт – морока,
но тебе и невдомек
как одиноко
жить тому, кто одинок…
Поверь, без фальши,
я давно уж не горда
тем, что – чем дальше,
тем