Мужские игры. Семён Данилюк
сломя голову. Того и гляди заденут. Вы уж в следующий раз так-то не кидайте. Не положено.
– Извините, очень опаздывал. Сына провожал. Вы меня выручили.
Усевшись за руль, Забелин достал бумажник.
– А вот не поможете? – заторопился Власенко. – У меня жена бухгалтерские курсы окончила. Вот если бы в банке…
– Ничем не могу.
Всунув обескураженному лейтенанту пятидесятидолларовую купюру, он стремительно рванул машину с места.
«Да способен ли я вообще чувствовать по-прежнему?» – Забелин выскочил на виадук, открытый недавно на стыке Ленинградского шоссе и окружной дороги.
Он мучительно вызывал в себе память о своей супружеской жизни. Шестнадцать совместных лет. Вместивших бесконечные ссоры, злые сцены, но и примирения, и переполнявшую обоих нежность, и общих близких друзей.
Ни-че-го! Подобно тому, как роскошный виадук погреб под собой прежний, покореженный асфальт, так годы, прожитые в довольстве, отгородили его эмоциональную память от прошедших, полных надежд и восторгов, перестроечных лет.
Старомосковские улочки, забитые припаркованными автомашинами, для города то же, что истонченные склеротические артерии, закупоренные блямбами. Лишь во второй половине дня Забелин добрался-таки до бывшей усадьбы Юсуповых – отступившего в глубину Лубянского переулка дворца, ныне принадлежащего банку «Возрождение». Ажурные старинные ворота разошлись. Забелинский БМВ въехал внутрь и почти уткнулся, как обычно, капотом в заваленное снегом столетнее канатное дерево, – подарок китайского императора императору российскому. Голый перекрученный ствол по всей поверхности был туго оплетен витыми жгутами, охранявшими его от непогоды.
Центральный фасад дворца был затянут запыленной сеткой – вот уж несколько лет банк не мог изыскать денег, чтобы начать ремонт. Функционировало двухэтажное левое крыло – бывшая людская. Здесь и располагались подчиненные Забелину кредитующие подразделения.
Возле подъезда, рядом с привычными легковушками сотрудников, громоздился джип «Чероки», прикрывающий собой иссиня-черный шестисотый «Мерседес».
Из «Мерседеса» вышел худощавый низкорослый человек с внимательными глазами – Аслан Магомедович Курдыгов.
– Вроде не договаривались. – удивился Забелин, улыбкой показывая, что незапланированной встрече рад.
– Алексей Павлович, дорогой, – Курдыгов в свою очередь заискрился нешумным удовольствием, – русские говорят, что для бешеной собаки сто верст не крюк. Я не русский. Чечен я, знаешь. Но чтоб тебя увидеть, всегда по первому зову.
– А разве был зов? А, так это наши о себе напомнили, – разгадал Забелин нехитрый ребус – два дня назад у Курдыгова подошел срок возврата очередного кредита.
– Ваши! Псы они у тебя цепные.
Сопровождаемый ворчащим Курдыговым, Забелин зашел в подъезд. Сидящая в приемной за компьютером золотоволосая красавица с большими нарисованными глазами при их появлении, не поднимаясь, хмуро кивнула.
– Прошу, – Забелин первым вошел