Мужские игры. Семён Данилюк
них стал невольной обузой – любые нововведения встречали у них бесконечные замечания, суждения, ревнивые поправки, в результате чего заседания правления превратились в дискуссионный клуб. И это бесконечно отвлекало от решения ключевой задачи – разросшийся банк выходил на решающий рубеж для прорыва на Запад. Да и на внутреннем рынке драчка пошла нешуточная: ушло время честной конкуренции. Как бы ни противно это было, но – надо пробиваться к правительственной кормушке, накапливать связи во власти, чтоб выбивать дешевые бюджетные деньги, как это делают другие. Иначе не быть банку. Но никто, похоже, кроме него самого, да еще Покровского, опасности этой не видит. Или – не хотят видеть?
Он с сомнением скосился на уткнувшегося в стол первого зама и вечного своего оппонента Александра Керзона, всё еще вихрастого, как пацан, каким он был восемь лет назад, но – раздобревшего, поднаторевшего в подковерных интригах. Похоже, придется всех менять: глухая конфронтация правления начатым преобразованиям становится препятствием главному делу жизни – созданию могучей банковской державы. На смену зажиревшим, страшащимся перемен «основоположникам» к рулю пора подпускать новых людей – незакомплексованных, «продвинутых». Собственно, вот они и сидят вдоль стен, за спинами членов правления, – новые вице-президенты, министры без портфелей, к портфелям этим рвущиеся. Меньше советников – больше исполнителей. Надо только решиться на тяжелый, неприятный разговор с сидящим здесь же за отдельным столом председателем наблюдательного совета, проректором Тимирязевской академии Иваном Васильевичем Рублевым, – и уже на следующем совете можно будет очистить корабль от облепивших его ракушек. – Итак, констатирую, – объявил Второв, – от аукциона нас вновь попросту отодвинули. Без нас всё заранее поделили, прихватизаторы. Оттирают, оттирают, сволочи. Три аукциона подряд: нефть, связь, энергетика, – всё поделили. Онлиевский, паскуда, и вовсе в беспредел ушел. Вот уж подлинно – «черный аист». Если кто-то хотел испортить Второву настроение, и без того переменчивое, достаточно было произнести фамилию «Онлиевский» или кодовое слово «аист», и результат был предопределен.
За пять лет до того, когда имя самого Второва уже вовсю гремело по стране, завотделом одного из московских райкомов комсомола Марк Онлиевский создал Агентство интеллектуальной и социальной терапии (сокращенно – АИСТ), которое, согласно рекламным объявлениям, призвано было снизить потери малоимущего населения от провозглашенных незадолго до того «шоковых реформ». Первым актом милосердия со стороны новоявленного агентства стала продажа собственных облигаций «для последующего инвестирования привлеченных средств в российскую экономику». И надо отдать должное Онлиевскому – привлеченные средства он инвестировал снайперски точно, в самую что ни на есть ключевую область российской экономики – в ее чиновников.
С этого момента нарождающаяся империя рванула вперед: взаимозачеты, таможенные льготы, залоговые аукционы, инвестиционные конкурсы, – всякое начинание неистощимого на идеи Онлиевского подхватывалось и реализовывалось