Я – чеченец!. Герман Умаралиевич Садулаев
славный представитель древнего рода, до крайности смешанной породы, её котята то чёрные как уголь, то голубые как топаз, то камышового цвета, четвёртое поколение с родовым именем Пушка. Пушка Четвёртая, так я её зову. Далекого предка принесли моей бабушке маленьким пушистым комочком, вначале все думали, что это кот, назвали Пушком. Но Пушок оказался девочкой. Чтобы не менять имя, его переделали. Так появилась Пушка Первая, потом была Вторая, Третья и Четвёртая. У кошек род ведется по женской линии – поди отыщи отца котенка среди окрестных котов.
Пушка Четвёртая не просто охотница, она ответственный работник. Она регулярно давит мышей и крыс, но никогда их не ест. Она понимает – это её обязанность, то, чего от неё ждут. Однажды вечером, когда семья собралась у телевизора, отец посетовал на хорьков, которые подгрызают корни тыкв в огороде; кошка сидела рядом и внимательно слушала. На следующее утро во дворе у самого порога лежали в ряд девять задавленных хорьков, весь преступный клан. Кошка сидела рядом, ожидая похвалы и признания своих заслуг. И, конечно, она никого не съела.
Наша кошка предпочитала птичье мясо.
В один теплый летний день, мама хлопотала по хозяйству во дворе, Пушка нежилась на солнышке, птенцы ласточек начинали свои первые неумелые полеты. Кошка, по привычке сжавшись пружиной, внимательно следила за их передвижениями. Мама взяла в руку веник и с неожиданной сталью в голосе обратилась к кошке: только попробуй! Так сказала мама.
Наша кошка и так никогда не охотилась на ласточек. А после даже не наблюдала за ними, и когда птенцы носились по двору, демонстративно смотрела в другую сторону, всем своим видом давая понять: и вовсе они мне не интересны, эти ваши ласточки.
10
Наверное, они умирают, ласточки. Большинство из них гибнет при перелёте. Если из двух поставленных на крыло за лето поколений уцелеет хоть одна птица, она по памяти возвращается к тому дому, где родилась, и обновляет своё гнездо, а иногда лепит его заново.
Но мы не видим мёртвых ласточек. Для нас ласточки бессмертны. И та ласточка, что прилетает этой весной, – это та же самая ласточка, что прилетала в прошлую, та ласточка, что прилетала всегда.
Ласточки – это души предков. Моя мама никогда не умрет, она станет ласточкой, она прилетит ко мне из далекой страны, через моря и горы, она будет ангелом, следящим за мной с небес, но близких, очень близких, высотой не более стрехи над моим порогом. Что видят ангелы, когда они так далеко, за облаками?
И когда умирают маленькие дети, они сразу становятся ласточками.
11
Я был уже вполне взрослым, когда узнал, что у меня было три старших сестры. Самая первая, мама назвала ее Танечкой, умерла в грудном возрасте. Мать с отцом жили тогда в старом доме, наверху, вместе с братьями отца. Наше село, Шали, делится на верхнее и нижнее, по течению реки.
Ее похоронили на кладбище, но без обрядов. Детям не нужны обряды. Они невинны, их не от чего очищать, не нужны священники и молитвы, дети сразу становятся ангелами,