Шишкин и Суворов. Сергей Москвич
щурился на карту и осторожно водил указкой по морям и океанам, мысленно примеряя валенок к контурам на карте. Наконец, он остановил ее на Аравийском полуострове.
– Вот он, валенок, нашел, – счастливо сказал он и взглянул на географиню.
– Эх, Шишкин, сказала бы я, кто валенок, да проще тебе двойку поставить! – горестно покачала она головой и пошла к школьному журналу. – Правильно тебе ребята подсказывали – вот она, Италия, – как сапог, в самой середине Средиземного моря.
Шишкин посмотрел на Италию – и правда сапог, а потом на Аравийский полуостров – вылитый валенок. Он вздохнул и пошел на место.
– Что ж ты мне неправильно показывал, – буркнул он Раскину.
– Так зима же, все в валенках ходят! Где сапог-то взять?
Генка вдруг застыл и отрешенно поглядел на Женьку.
– Я знаю кто во всем этом виноват! – он стеклянно взглянул сначала на Раскина, потом на меня, а потом на двойку в дневнике.
– Кто? – хором спросили мы.
– Мангазея! – громким шепотом выдохнул Генка и стал медленно собирать портфель. – Я тронул бронзовый глаз мангазейского шамана, и он меня проклял!
– Генк, – я попытался его успокоить, – да брось ты, ерунда это все! Какой глаз, какой шаман! Так же только в сказках бывает!
Вскоре раздался звонок, и все вышли в коридор. И тут к Шишкину и Раскину подходит учитель по физике, Лукьянов, ну, который Лукомор, и говорит:
– Шишкин, у тебя опять два за контрольную на прошлом занятии, а сегодня еще кол с минусом! Так и за полугодие можно два получить! Смотри, Шишкин!
Видно, очень он расстроился, что без рок-н-рольной музыки придется обходиться. Бедный Генка! Мы с Женькой молча стояли и смотрели на нашего друга.
– А может, это правда – проклятие Мангазеи? – не очень уверенно спросил я.
– А ты там, у археологов, еще раньше, ну, когда помогал им с экспонатами, ничего такого не сделал, случайно? – в голосе Раскина тоже тревога мешалась с суеверностью.
– По географии и литературе – два, по физике – кол с минусом, по истории – обругали, директор – наорал. А вчера еще Автодел, который химичку заменял, плохое поведение в дневник записал. Что делать? Куда идти? – не отвечая на наши вопросы, вздохнул Шишкин и побрел по коридору.
А ведь действительно, Генку со вчерашнего дня судьба мутузит. Я даже и забыл, что накануне как раз химичка заболела, и Автодел, так мы учителя по автоделу, Автандила Нугзаровича, называли, ее подменял. Он хоть и невредный был, как все грузины, но на Шишкина все равно наругался, за баловство. Это когда Автодел кислоту в аккумулятор наливал, а Шишкин… ох, лучше и не вспоминать.
Наверное, поэтому мы и остались стоять, глядя Генке в спину, и он в конце концов обернулся.
– А спрячусь-ка я в спортзале! А то опять отец шлангом от стиралки выпорет. Только никому… – Он вытаращил глаза и выразительно прикрыл рот ладошкой.
А потом приложил палец к губам, головой мотнул из стороны в сторону, развернулся и потопал дальше. А мы с Раскиным домой побежали.
Огненный