Ребуха. Евгений Трикоз
его свободы без права на это – преступление. Я это понимал, но не мог ничего изменить. Я не знал, на что способны эти люди. Мне было очень, очень страшно.
«Писать „негатив” на людей, с которыми ты вместе находишься, общаешься, „выздоравливаешь”, это полный бред. Что мне хотят вложить в сознание? Стукачество, злобу, ненависть, неприязнь, раздражение? Реабилитационный центр? Да мне уже нужна реабилитация после всего лишь одного дня пребывания в этом месте! Это никакой не реабилитационный центр. Это обычный дом с решётками, в котором алкоголики и наркоманы пытаются лечить алкоголиков и наркоманов…»
Именно с таких мыслей началось моё «лечение» от алкогольной зависимости в этом «дворце спасения», собравшем под своими «знамёнами» зависимых от алкоголя и наркотиков со всех уголков России.
Глава #4. Знакомство с системой
Впереди ещё оставались два «золотых дня», хотя чего-то ценного и блестящего я в них не наблюдал.
В эти дни я пытался поговорить и с другими консультантами, пришедшими на смену, и с психологами, и с Мариной. Но никто не хотел и не собирался меня слушать. Я бродил по дому, лежал на кровати, ходил курить каждые полчаса и испытывал жуткое напряжение и страх. На улицу выйти было нельзя, с утра и до вечера все находились в доме, периодически выглядывая через решётки в окна.
К вечеру второго дня, устав лежать на кровати и находиться под пристальным присмотром кого-то из «выздоравливающих», я решил спуститься и посмотреть на одно из мероприятий. Оно проходило вечером и носило название «Итоги дня». Перед его началом все сдавали «Дневник чувств» «президенту». Реабилитанты должны были отслеживать свои эмоции в течение дня и записывать в дневник чувства и мысли, которые у них вызывало то или иное событие. Всего таких записей «АЧ» (анализ чувств) к десяти вечера должно было быть двадцать пять. «Президент» проверял тетради на их наличие и ставил свою подпись. Когда приходили консультанты, он докладывал о результатах проверки и озвучивал имена тех, кто не выполнил задание. Далее на выбор «консулов» (консультантов) назывались имена четырёх-пяти владельцев дневников и номера «АЧ», которые они должны были озвучить.
Ребята зачитывали свои записи в тетрадях, но их постоянно прерывали и говорили, что нужно переписать или написать на следующий день ещё больше «АЧ», не двадцать пять, а тридцать или сорок. Я ничего не понимал, сознание было затуманенным, и всё происходящее походило на какую-то бессмысленную игру. Потом реабилитанты по очереди вставали, называли свою функцию и докладывали о её исполнении и трудностях, с которыми они столкнулись в процессе её выполнения. Высказывали свои пожелания остальным реабилитантам.
Функции в центре были у всех.
Досковед – следил за информацией на доске с «негативом» и «позитивом». Внести какие-то изменения мог только он и под присмотром «президента». На «Итогах дня» он выходил к доске и зачитывал в основном «негативы», которые потом обсуждались с нарушителем, тем, кто его сдал, и консультантом. По итогам обсуждений «обвиняемому» выносился «приговор». Также досковед должен был подсчитать количество негативной и позитивной информации, поданной на каждого из реабилитантов за день. Результаты подсчётов и имена лидеров