Черное небо. Повесть. Антон Злотин
скользнул на улицу Мира, бывшая Воскресенская. Водители правительственных машин неспешно курили, переговаривались. Двигатели работали. Вдоль улицы прохладный дул ветерок. Ленин, стоя спиной к Законодательному собранию, качнулся – показалось Сафронову.
– Наверное, и он верил, – подумал Сафронов уже о Ленине, – переживал за эту страну, старался. Не вредители же они. Разве можно губить, уничтожать место, где сам же ты и живешь, где живут твои дети? Где предки твои похоронены… Ведь ехал сюда люд со всего света, частью недобровольно, вынужденно. Поляков ссылали, евреи бежали от погромов, в Гражданскую вообще все смешалось и кого тут только не было: и чехи, и венгры, и китайцы. Да еще местные: южные, северные, хакасы, эвенки, ненцы… И все они цеплялись за эту землю, работали, строили дома, рожали детишек… Питали этот край своими заботами, своим теплом. И небо дышало ярче… Наверное.
Перекресток улиц Мира и Диктатуры, оживленно, задорно. Вниз под гору – центральный рынок, бешеные цены на енисейскую рыбу, аттракцион для туристов. Местные знают, что рыбу надо брать с теплоходов, речники ее контрабандой везут с севера: чир, таймень, нельма, муксун, стерлядь. Осетр – царь речных рыб. На перекрестке – продуктовые магазинчики. На улице Мира магазины одежды, электроники, кондитерские, кафе. – Европа, —усмехнулся Сафронов. Почти на каждом доме – мемориальная табличка, а то и по несколько. Сафронов внимательно прочитывал каждую, но никого из этих людей он не знал. – Где-то между парком и площадью, помнится, был забор. Метро строили, – журналист всматривался в городской пейзаж, хотя доподлинно знал, что забор снесли, стройку закрыли. – Тогдашний губернатор – наивный человек, профессор – тоже хороший. Думал, жизнь обустроить, людям помочь. Почему-то не вышло. Рассыпалось все. И уважение людей потерял, проиграл выборы заезжему генералу. И генерал хорош был, силен, рьян, хребты обещал ломать… Погиб, бедолага.
Рядом с журналистом притормозил внедорожник. Водитель опустил стекло.
– Проехаться не желаете?
Сафронов, не поворачиваясь, буркнул:
– Спасибо, как-нибудь в другой раз.
– Я все же настаиваю.
Сафронов повернулся к машине. Водитель в окне улыбался, но за затененными задними стеклами угадывалась угроза.
– Ладно, поехали! – согласился Сафронов и плюхнулся на переднее сиденье. На заднем и вправду расположилось двое, внушительные и спокойные.
– Вы не переживайте, Матвей Николаевич, мы немножко вас покатаем. Кое-кто встретиться с вами хочет, – мирно сказал водитель и развернул внедорожник посреди улицы. Замелькали дома, обновились районы; потянулись усадьбы.
– Почти приехали, – молвил водитель. Машина катила вдоль высокой кирпичной изгороди, своей неприступностью напоминавшей тюремную. На въезде вооруженный охранник махнул: – Проезжайте. Внедорожник еще добрых десять минут ехал по территории то ли парка, то ли обихоженной, уютной тайги. Наконец, показался