Квартирник у Маргулиса. Истории из мира музыки, которые нас изменили. Евгений Маргулис
что это было невообразимо. Представьте лица советских обывателей, которые слышат: «А скажи-ка, брат Пуздой…» Дальше неслась такая пурга! «Квачи прилетели» – это…
А. М.: Это мы.
– Я знаю. Какой это тоже год?
А. М.: А это все же так, собственно, и началось, у нас и программа называлась «Здрасьтенафиг! Квачи прилетели!»
– Слушай, а скажи, письма читателей и слушателей приходили?
А. М.: Это отдельная тема для разговора. Я такого количества писем больше никогда в своей жизни не видел. Мы получали в неделю два мешка, и это я не вру. Полиэтиленовые мешки – полные писем. Мы их не успевали читать, просматривали. Там были такие гневные письма, даже хотели расстрелять. Да, нас с Пашулей хотели расстрелять перед райкомом на площади. Я не помню, в каком подмосковном городе, но это было.
– А почему перед райкомом? Других мест приличнее нет, что ли?
А. М.: Я не знаю, почему-то вот именно там.
– Играем?
А. М.: Играем!
(Песня «Ночь-Луна».)
– Сашка, скажи, а вы в «Рок-лаборатории» играли или нет?
А. М.: Да. Мы туда вступили…
– И выступили.
А. М.: Ты знаешь, она как-то тоже слилась. Мы, кстати, прослушивание проходили вместе с Максом Покровским.
– И скажи, ну вы там долго играли или нет?
А. М.: В «Рок-лаборатории»?
– Или только прослушивание и на фиг?
А. М.: Ну, нас туда приняли. Нам сказали: «Вы в «Рок-лаборатории». Мы: «Блин, мы крутые». И ушли работать в филармонию.
– А в какую, кстати, если не секрет?
А. М.: Мы работали в Дагестанской государственной филармонии, Махачкала. Мы там работали года три, наверное. А сам-то в какой работал?
– Сейчас скажу. Я работал в Москонцерте – Московская областная филармония, Чечено-Ингушская филармония и Узбекский цирк.
А. М.: Нет, в цирке мы пару раз выступали, но в цирке не числились.
– Ты знаешь, я вдруг неожиданно вспомнил Ташкентский цирк. История простая. В наше советское время существовали фондовые концерты. Фондовые концерты из себя представляли вот какую вещь: приезжаешь в город, в котором остались какие-то деньги, и выступаешь значительно больше, чем ты это стоишь. В ведомостях ты не расписываешься. Я играл в «Араксе». Мы приехали спасать Узбекский цирк и, естественно, после этих замечательных концертов нагрянула ОБХСС. Но директором Узбекской филармонии был Моисей Израилич Шапиро.
А. М.: Такой типичный узбек.
– Типичный узбек, да. И перед тем как ОБХСС пришла проверять документы, в сейф с документами попала шаровая молния и взорвала его к чертовой матери.
А. М.: Постоянно в Ташкенте такая фигня.
– Это было официально зафиксировано! Поэтому все эти областные филармонии всегда славились своей какой-то внутренней красотой. Пой, Сань, что хочешь!
(Песня «Поезд на Луну».)
А. М.: Мы вам еще отгрузим тут свеженьких песен.
– Давай!
А. М.: Прям сразу, что ли?
– Конечно.
А.