Большая волна в гавани. Михаил Александрович Самарский
профессии. Поверьте мне, у нас замечательная страна, я уверена, вы непременно полюбите ее.
– Пока в мои планы это не входит, – уклончиво ответил парень.
Он хоть и любил путешествовать, но меньше всего ему хотелось побывать в Японии. Ему хватало того, что изо дня в день он только и слышал о ней.
– Господин Рассказов, почему вы совсем не ходите на мои семинары? – спросила педагог. Она чуть склонила голову, с прищуром глядя на него и, не дожидаясь ответа, продолжила: – если вы и дальше будете продолжать в том же духе, я не смогу допустить вас до сессии и тогда у вас опять появится долг, который придется пересдавать весной. Систематические не сдачи экзаменов могут привести к тому, что вас отчислят из университета за неуспеваемость, а мне бы очень этого не хотелось. Вы талантливый молодой человек, у вас феноменальная память. Я вижу, как вам легко дается японский язык. Раньше я думала, что вы ленитесь, а теперь поняла, что вы просто не хотите его учить. Мне очень неприятно это осознавать. Да наш язык не такой популярный, как английский, но зато у него многовековая история, уходящая корнями в древность. Если вы измените свое отношение к нему, вы почувствуете себя частичкой нашей страны.
Как всегда она была спокойна и рассудительна. Михаил встретился с ней глазами и, не выдержав ее пристального взгляда, опустил голову. Он ничего не ответил, да собственно ему и нечего было говорить. Женщина была права.
– Я очень надеюсь, что в этот раз вы не пропустите экзамен и перейдете в следующий семестр без долгов, – сдержанно улыбнулась Кей и поджала губы.
– Постараюсь, – пообещал парень. Он встал, накинул рюкзак на плечо и спросил: – я могу идти?
– Да, конечно, – закивала она, – идите.
Михаил вышел из аудитории расстроенным. Казалось бы, чего расстраиваться? Ну, подумаешь, госпожа Кисимото провела воспитательную беседу. Ему ли привыкать к этому. За год с лишним обучения его не раз вызывали на такие беседы другие преподаватели и нередко дело заканчивалось в кабинете декана факультета. Другие, но только не она. Кей впервые попросила его остаться для разговора, несмотря на то, что больше всего проблем у него было именно с ее предметом. В душе он прекрасно понимал, что его расстроило. Ее убедительные реплики и до безобразия спокойное поведение, лишили его равновесия и оставили в душе чувство стыда и вины. Никогда прежде он не переживал по поводу всех этих воспитательных бесед и забывал о них, как только покидал стены преподавательского кабинета, а теперь, шагая по длинному коридору на встречу с инспектором курса, у него не шел из головы разговор с госпожой преподавательницей, а ее фраза: «Поверьте мне, у нас замечательная страна, я уверена, вы непременно полюбите ее», крутилась на языке, как заезженная пластинка.
«С каких корзиночек я должен полюбить ее?».
В начале учебы все казалось не так уж страшно. Первый курс пролетел незаметно, то ли потому что студентов щадили преподаватели, то ли программа обучения была еще не такой сложной. Они учили по тридцать