Большая волна в гавани. Михаил Александрович Самарский
при письме. В повседневной жизни все три азбуки смешиваются и используются вместе, так что можно одновременно встретить и хирагану, и катакану, и кандзи в…
– Стоп, стоп, стоп, – перебил фотограф и замахал руками, – Майкл, если тебя не остановить, ты будешь полчаса читать лекцию. Говорят, чтобы быть грамотным нужно знать две-три тысячи иероглифов. Неужели их можно запомнить? – спросил Тони, – я уже месяц не могу понять, какой иероглиф означает слово «человек», а какой «входить». Они похожи, как две капли воды, только у одного из них приставная палочка слева, а у другого – справа. Или, например, «сухой» и «тысяча», «самурай» и «земля» и таких примеров до фига и больше. У них если и есть различия, то такие, что сразу и не заметишь.
– Вот потому японцы изучают кандзи всю жизнь, начиная со школьной скамьи и вплоть до старости. Это мы с тобой выучили свои алфавиты, научились складывать буквы в слова, и дело с концом. Мой препод говорит, чтобы более менее хорошо владеть японским понадобится не меньше девяти лет.
– С ума сойти, столько лет учиться, – воскликнул американец и перевернул бейсболку козырьком вперед, – слушай, коза ностра, я все хотел спросить, а как тебя занесло на японистику?
– Я и сам не понял, – усмехнулся Михаил, – все дело в том, что я родился в семье лингвистов. Мать преподает итальянский в универе, отец – англоман, благодаря ему я неплохо знаю английский. Ну а поскольку знатоков европейских языков в семье хватает, меня решили засунуть на Восток.
– Да, – протяжно произнес он, – честно сказать, я не завидую тебе.
– Я сам себе не завидую, – хмыкнул Михаил и, кивнув на подземный переход наверху которого красовалась заковыристая буква «М» голубого цвета, сказал: – пришли.
Даже в метро у японцев всё по-другому. Оно хоть и небольшое по сравнению с московским и не такое помпезное, но зато оснащено по последнему слову техники. Повсюду световые табло указателей и никаких тебе открытых железнодорожных путей. Если вдруг какому-то любителю острых ощущений вздумается прогуляться по рельсам, для этого ему придется изрядно постараться, чтобы перелезть через автоматические платформенные ворота, установленные на всех станциях метрополитена. Больше всего Михаила удивляло, что здесь никогда не было столпотворений, даже в час пик. А поскольку японцы очень любят порядок и их главный жизненный принцип – не создавать неудобств другим людям, они очень внимательны к окружающим. Поэтому когда у эскалаторов или на платформе скапливалось много пассажиров, они все выстраивались в ровные, аккуратные очереди, и никому в голову не может прийти кого-то толкать или обгонять, что нередко можно встретить в метрополитенах других странах.
Молодые люди прибыли на железнодорожный вокзал Сендая за пятнадцать минут до отправления поезда до Мацусимы. Купили в автоматах билеты, сэндвичи, по бутылке сока, и уже через несколько минут заняли свои места в вагоне. Михаил часто вспоминал, как восхищался Сапсаном и гордился, что в России появился такой сверхскоростной поезд. А когда