Спаси и сохрани. В объятиях власти. Иван Васильевич Державин
июня я ожидал больше месяца. Перенос может затянуть вылет на столько же, если не на дольше.
– Ничего страшного, если прилетите через месяц.
Графову показалось, что эти слова вырвались у Федотова легко, как заветное желание, что тот и подтвердил, продолжая уговаривать:
– — У вас там сейчас лето в разгаре, июнь, а у нас зима, холод, позагорайте на Родине, отдохните, наберитесь сил.
– Извините, Владилен Афанасьевич, я ничего не понимаю. Как настаивали в кадрах, я должен был улететь еще в начале апреля сразу после вас, и очень нервничали сначала из-за визы, которую долго не давали, потом из-за билетов. И если будет еще и эта отсрочка на месяц, они этого не поймут. Я тоже, извините, не все понимаю. По приказу я уже уволен из главка, на моем месте сидит другой человек. Да и в личном плане перенос на месяц создаст большие неудобства для нашей семьи.
Графов замолчал, молчала и трубка. Не дождавшись реакции, он спросил в упор:
– Это действительно так необходимо? Чем это вызвано?
– Да нет, что-нибудь придумаем, – увильнул от ответа торгсоветник. – Это просьба, по возможности.
– Хорошо, я передам о ней в кадры. Но уверен, что они будут категорически против.
– Передавать не обязательно, но об этой моей личной просьбе вы все-таки хорошенько подумайте, – сказал Федотов, как показалось Графову, со значением. – До свидания, Федор Павлович.
– До встречи, Владилен Афанасьевич.
Услышав гудки, Графов еще долго не клал трубку, постукивая ею по руке.
– Ну и ну, – проговорил он, выдохнув воздух. – Ничего не понимаю. Идиотизм какой-то.
Стоявшая рядом Оля спросила нетерпеливо и обеспокоенно:
– Что он хочет?
– Хочет, чтобы мы вылетели вместе с Козловым через десять дней. Когда я возразил, что билет достану лишь через месяц, он, как мне показалось, обрадовался этому.
– Но ты же объяснил, что тебя уже уволили.
– Кажется, только после этого он что-то понял. Вот только я не пойму, к чему ему все это. Ясно, что химичит, а смысл никак не ухвачу. Но хватит об этом. Все, Оленька, будет хорошо. Давай мыть посуду.
– Ты сообщишь об этом в кадры?
– Обязательно скажу, потому что это чушь собачья. Уверен, что кадры пошлют его подальше и отправят повторно телекс, чтобы нас встретили в аэропорту Сиднея. Пусть только попробует не встретить. Из Канберры не приедут, обязательно встретят из консульства. Поживем в их гостинице, покажу тебе достопримечательности Сиднея. Если не забыла, я там был до Канады.
– Конечно, помню. Ты оттуда прислал открытку театра с витиеватой крышей.
– Теперь сама увидишь эту редкую крышу Сидней Опера Хаус.
– Ты говорил, он работал в правительстве. Что-то я такую фамилию не помню.
– Да и я по работе о нем не имел представления, так как до распада СССР он работал не в союзном правительстве, а республиканском, с которым мы не имели дел. А до назначения торгсоветником он