Ressentiment. Андрей Леонидов
ныне не используемая. Если идти по широкой колее вырубленных вокруг опор деревьев, которая за недолгий срок простоя успела порасти только кустарником, то можно легко выйти к людям. Тетки издавали забавные крики вроде протяжного «Аууууууууу». Я услышал и заметил их, разумеется, значительно раньше, чем они обнаружили меня. Они были так заняты криками, что я подкрался к ним почти вплотную. Наконец одна из них выпалила что-то вроде «Люда, там кто-то есть! За деревьями!». Я притаился за стволом сосны, чувствуя юношеский задор. «Эй, выходи! Ты кто?» – стали кричать мне женщины. И я вышел. Вы когда-нибудь бывали на венецианском карнавале? Я подарил этим дамам такую возможность: на моем лице была маска Полишинеля15 (или Пульчинеллы, если угодно), раскрашенная самолично мной. Знаете, это до одури страшная вещь: непропорционально длинный нос, ало-красные губы, вытянутые в улыбки до пунцовых щек. Все в этом лице ассиметрично и инфернально, сам бы на месте этих женщин тоже испугался. Плюс ко всему я двигался по-обезьяньи пригнувшись, почти на четвереньках, не издавая никаких звуков. Рюкзак с вещами оставил за деревом, поэтому теперь мои движения были еще более раскованы и свободны. Одна из женщин заорала во все горло, а вторая начала медленно оседать на землю. Надо было, милая моя, проверять сердце, чтобы не случилось таких казусов! Вторая женщина прижалась спиной к дереву, выставив перед собой грибной ножик. Я кружил вокруг нее, перекидывая любимую отвертку из рук в руки и молчал. Она уже не кричала, а беззвучно рыдала, махая ножом по воздуху, отгоняя меня, как дикого зверя. Я ударил ей ногой по руке, нож выпал. Все также беззвучно рыдая, она села на землю и прикрыла голову руками. «Подъем» – почти прошипел я, она подняла на меня глаза, ее лицо было искажено дикой, раздражающей гримасой. Это лицо так не понравилось мне, что я не дал ей подняться, положил руку на голову, а второй стал бить ее отверткой. Вообще-то до этого у меня был замечательный план: заставить ее идти до болота и там утопить, но если бы вы видели это лицо, то поняли бы меня. Оно было настолько жалким, что выглядело просто отвратительно. Это его выражение как бы выносило приговор всему величию стойкости человека и человечества, поэтому я поспешил стереть его как можно быстрее. Гримаса боли выглядит куда более эстетично.
Перед уходом мне захотелось составить какую-нибудь интересную композицию из тел, чтобы нашедшему было приятно. Когда я перетаскивал тело женщины, умершей от страха, то заметил, что под расстегнутой курткой у нее красовалась футболка с лицом Владимира Путина. «Господи, если бы я знал, что вы свои, то не тронул бы вас» – подумалось мне, когда я укладывал труп одной женщины поверх другой. Картина сложилась следующая: одна из подруг сидела, у дерева, положив одну руку за голову и подогнув одну ногу, а на ее коленях лежала вторая, мечтательно уставившись в небо. Второй рукой подруга как будто поглаживала голову своей спутницы,
Пульчинелла – один из популярнейших сатирических образов комедии Дель Арте, появившаяся на несколько десятилетий позже появления самой комедии и основных её персонажей. Уже в XVII веке этот персонаж стал любимцем далеко за пределами Неаполя и самой Италии. Его образ использовали в карнавалах, народных играх и даже в беллетристике.