Дочь наркоманов. Мелисса Долонская
сказать после такой воодушевляющей речи. Наконец, Катя, посмеиваясь, разрушила тишину:
– Ты говоришь так, потому что ты лесбиянка и мужчины тебе не нужны?
– Нет, – спокойно ответила она. – Я говорю так, потому что моя мать всю мою жизнь кормила и обслуживала меня и моего отца – шизофреника, который всё время орал на нас. Потому что от нехватки денег мои собственные родители продали меня сюда, в бордель и очень злились, когда я вернулась обратно. Потому что моя мать умерла от усталости и истощения, когда стирала гору наших вещей руками, будучи беременной. Потому что потом мой отец бил и оскорблял меня каждую минуту, сделав меня такой дёрганой, какой я являюсь до сих пор. Потому что мне пришлось отбиваться от него, чтобы он меня не изнасиловал, и, к счастью, мои крики услышала соседка (прошу заметить, не сосед), которая-то и настояла на том, чтобы его упекли в психушку. Потому что эти недолюди слишком много себе позволяют и нам пора очистить землю от такого мусора.
– А тебе не кажется, что это как-то слишком радикально?
– Вы так думаете только потому что вам это прививали с детства. Вы с молоком матери впитывали идею о том, что мужчины должны править миром, а мы заслуживаем только трусы им стирать, да обслуживать. Впустите в свой разум мысль о том, что это не так. В конце концов, у нас больше нет другого выбора.
– Я надеюсь, ты не всех их считаешь мусором? – обеспокоено поинтересовалась Маша.
– Мне кажется, что мужчины, осознанно идущие покупать живого человека, оставив дома семью, не заслуживает уважения и не имеет права считаться цивилизованным человеком. Ведь мы именно их и будем убивать?
– И как ты себе это представляешь? – с усмешкой поинтересовалась Максимна. – Мы что, просто будем убивать людей направо и налево?
– Я думаю, мы будем дальше позиционировать себя как бордель, а клиентов убивать.
– Прямо как санитары леса, – посмеялась Маша.
– Главное – в цирке не выступать.
– Но тогда нам нужно убивать их так, чтобы никто ничего не заподозрил, – задумалась Катя.
– Это я тоже уже продумала, – заверила Жека. – Мы будем приезжать к ним по вызову, обкрадывать и инсценировать их самоубийство.
– В таком случае, нам придётся делать так очень редко, иначе они все вымрут.
– Эти не вымрут, – отмахнулась Маша. – Но можно просто напаивать их и обворовывать. Как клофелинщицы.
– А убивать в редких случаях, когда это необходимо.
***
Жека сидела на кровати и что-то вырисовывала в блокнотике. Катя смотрела в окно, по которому стучал холодный, неприветливый дождь. Людей почти не было, а те, что были, старались найти укрытие под козырьком здания или в магазине. Тяжело вдохнув, девочка обернулась к подруге.
– Что рисуешь? – спросила она.
Жека какое-то время не реагировала.
– А? – встрепенулась она. – Да ничего, просто это успокаивает.
Катя села рядом и заглянула в блокнот. На посиневшем от ручки листочке красовались непонятные