Южный Тироль. Другая Италия. Елизавета Эбнер
с указанием большими буквами названия площади Победы южнотирольцы тогда почти незаметно поместили в скобки. Устанавливать мир – не так просто, как того бы хотелось, но шаг за шагом, настойчиво, вежливо и очень разумно его всё-таки можно добиться. Сказать, написать, гордо произнести «Уже мир», поставив после этого точку, а не вечный внутренний знак вопроса.
Глава девятая.
Никто не имеет права подчиняться
Когда немецкая писатель, философ и общественный деятель еврейского происхождения Ханна Арендт опубликовала свою книгу «Банальность зла: Эйхман в Иерусалиме», большинство израильских друзей порвали с ней отношения, не оценив её взгляд на события прошлого. Это смелое произведение Арендт ругали, а саму писательницу в Израиле бойкотировали более 30 лет. В основе сюжета «Банальности зла» лежал Иерусалимский судебный процесс 1961 года над Адольфом Эйхманом – бывшим подполковником СС, заведовавшим отделом гестапо IV-B-4, в том числе отвечавшим за «окончательное решение еврейского вопроса», под которым подразумевалось массовое уничтожение еврейского населения Европы. Арендт присутствовала на суде в качестве корреспондента журнала The New York Times. В книге, написанной по итогам процесса, писатель проанализировала происходившие события, дала им стороннюю оценку.
Судя по книге Арендт, Адольф Эйхман был «деклассированным отпрыском солидной буржуазной семьи», человеком нормальным, не имевшим психических расстройств, на удивление не отличавшимся фанатичными антисемитскими взглядами или приверженностью какой-либо доктрине. Психиатры и священник, общавшиеся с Эйхманом, единодушно признавали его абсолютно адекватным и, более того, даже человеком «с весьма положительными взглядами». Ханна Арендт, описывая Эйхмана, отмечала удивительные «противоречия между ужасом его деяний и несомненной серостью того, кто их совершил».
Сам Эйхман во время полицейского допроса характеризовал себя как «идеалиста», подразумевая под этим степень своей готовности подчиняться приказам, жертвовать ради идеи всем и всеми. Он не признавал личного участия в систематическом уничтожении евреев, повторяя, что единственное, в чём его можно было бы обвинить, это в «пособничестве и подстрекательстве» к их уничтожению. Свои действия Эйхман объяснял исполнением долга, подчинением не только приказам, но и закону. Защитник подсудимого доктор Сервациус вторил своему клиенту, говоря о его невиновности на том основании, что тот не совершал ничего противозаконного просто потому, что его долгом было подчиняться принятым на тот момент в государстве законам, а также приказам Гитлера, приравнивавшимся к ним в Третьем рейхе.
Однажды в процессе полицейского расследования Адольф Эйхман с большой горячностью заявил, что «всю свою жизнь следовал моральным представлениям Канта и в особенности кантианскому определению