Твой последний шазам. Ида Мартин

      Однако около десяти, когда я была в душе, неожиданно зазвонил телефон. Так яростно завибрировал на краю раковины, что чуть не свалился на кафельный пол.

      Я схватила его мокрыми руками, взглянула на экран и не поверила своим глазам – Саша Якушин собственной персоной.

      Сколько уже времени прошло, сколько воды утекло, я давным-давно перестала мечтать о нем, и мои мысли занимал совершенно другой человек, но все равно его имя на экране мобильника вызвало глупое трепетное волнение.

      Я выключила воду. Спешно обмоталась полотенцем.

      – Привет. Что случилось? – обеспокоенно начал он. – Ты мне пятнадцать раз звонила.

      – Спасибо, что перезвонил, но уже все нормально.

      – А что было?

      – Мне нужна была компания. В деревню к Амелину съездить. Просто мама сказала, что одну без парня меня никуда не отпустит. Далеко ехать. Так что я подумала, что ты мог бы… Мы могли бы… Поехать туда вместе.

      И только произнося это, я вдруг поняла, насколько странно прозвучала моя просьба.

      Якушин никогда не испытывал к Костику теплых чувств, а уж после того, как я сделала свой выбор не в Сашину пользу, и подавно. Но сейчас он совершенно спокойно и по-деловому сказал:

      – Можем съездить. Я только сегодня из лагеря вернулся. Вожатил. Но завтра свободен и могу составить тебе компанию. Расскажу про детей. Это какой-то ужас!

      – На машине? – с осторожной надеждой поинтересовалась я.

      У Якушина была старая «Газель», на которой мы зимой доехали аж до Пскова.

      – Можно. Но я на ней с весны не ездил.

      – Было бы здорово, – поездка с ним на машине казалась куда соблазнительней электрички с Лехой. – Правда, я уже договорилась с одним парнем.

      – С каким парнем? – Якушин удивился так, словно других парней, кроме него, не существовало в природе.

      – Да не важно, просто парень один. И мама на него серьезно нависла, что он обязан со мной поехать.

      – Ну так скажи, что все отменяется.

      Саша заявил это с такой твердой уверенностью, что я почувствовала облегчение. Впервые за несколько этих путанных дней появилась хоть какая-то определенность.

      Мы договорились, что встретимся в девять возле его дома, и попрощались.

      Лехин номер я взяла у мамы, чем, конечно, несколько ее озадачила. Написала ему: «Приходить не нужно. Я нашла, с кем поехать. Еще раз извини. Тоня».

      Якушин жил в соседнем дворе, поэтому без пяти минут девять я не спеша выползла из дома. Перед самым выходом папа поцеловал меня в щеку и шепнув «много не пей», сунул в руку синюю двухтысячную бумажку. А мама, выскочившая из ванны с полотенцем на голове, поинтересовалась: «И через сколько тебя ждать?» Я ответила, что сама не знаю, но обязательно позвоню. Она со вздохом покачала головой и попросила передать привет Алексею. О том, что я еду не с ним, а с Якушиным, рассказать я не успела, а объяснять сейчас было некогда.