Не в силах устоять. Кара Эллиот
посмотрела.
– Вы стали рассудительны…
Ее взгляд скользнул по худощавой фигуре маркиза – от темных шелковистых длинных волос, широких мускулистых плеч и тонкой талии до мужских контуров бедер и длинных стройных ног.
– И весьма, – добавила она насмешливо. – Вижу, как балансирование на грани дряхлости приводит к тому, что человек начинает раскаиваться в своих прошлых грехах.
– Которых так много, что всех не перечислить, – смиренно кивнул он.
– И в этом вся правда, – протянула Сара. – У вас и ваших церберов репутация диких и необузданных.
Общество считало Грифа и двух его друзей Коннора Линсли и Кэмерона Дэггетта опасными людьми из-за их абсолютного пренебрежения правилами и нормами приличного поведения.
– Но вы-то знаете наши секреты – на самом деле мы безвредные комнатные собачки, – ответил Гриф. – Мы способны только лаять, но не кусаться.
– Ха! – фыркнула Сара. – Возможно, Ирландского Волкодава и приручили… – Коннор получил прозвище этого ирландского пса, потому что его мать была уроженкой Изумрудного острова. – Но вы и мистер Дэггетт все еще весьма опасны. Между прочим, как рана на ноге у вашего друга?
Их разговор неожиданно прервал стук в дверь, сопровождавшийся громким криком:
– Нет, мадам, вам нельзя туда входить!
– Можно, – был ответ, и дверь распахнулась.
Гриф увидел, как хрупкая фигурка оттолкнула портье и проскользнула в комнату. Скромная шляпка, яркое немодное платье, крепкие ботинки, суровый взгляд. Поскольку Гриф был признанным знатоком в оценке женщин, он мгновенно распознал, к какому типу женщин она относится. Незнакомка была не женщиной легкого поведения, а респектабельной дамой.
«Не избежать неприятностей», – мелькнуло в голове маркиза.
Слава Богу, к нему это отношения не имеет. Выйдя из круга света, Гриф прислонился к какому-то шкафу, ожидая, какие искры высекут эти глаза.
– Насколько я понимаю, вы владелица этого заведения? – Вошедшая указала пальцем на Сару.
– Да. – Сара протянула руку для приветствия. – Я Сара Хокинс. А вы кто?
Дама мгновение колебалась, но потом хорошие манеры взяли верх, и она неохотно кивнула:
– Леди Элиза Брентфорд.
По контрасту с суровым выражением ее лица голос у нее был низким и сочным, и от его звука по спине Грифа побежали мурашки. Голос лился гладко, словно шелк, но в нем слышались какие-то необычные нотки.
Эффект получился неожиданным. Эротичным.
Гриф внутренне содрогнулся. Откуда появилась такая странная мысль? Леди выглядела так, будто в ее словаре никогда не было такого слова, как «эротика».
И все же…
Вопреки строгой прическе и скромному цвету ее одежды что-то в леди Брентфорд было неожиданно чувственным.
– Могу я предложить вам что-либо выпить, леди Брентфорд? – вежливо спросила Сара. – Если виски вам не по вкусу, я прикажу, чтобы принесли чай.
– Благодарю, –