Пиранья. Флибустьерские волны. Александр Бушков
те, кто имеет какие-то другие претензии, сплошь и рядом вовсе не озадачиваются сохранностью жизни и имущества третьих лиц… Скажем, не станут ждать, когда должник выйдет на улицу, чтобы палить в него там, где третьим лицам не будет никакого ущерба – начнут стрельбу прямо в кабаке, ничуть не стесняясь тем, что кабак-то принадлежит человеку, который вовсе не при делах…
– О чем вы? – повторил Мазур, нахмурясь.
– Тут тебя давеча спрашивали двое парней. Белые парни, что один, что другой, точно, нездешние, не с острова. Не скажу, чтобы они собирались с тобой встретиться, они просто расспрашивали о том, о сем. Ну, ты знаешь, как это бывает – и то им нужно знать, и это, пялятся исподлобья так, словно считают, что я им буду самым беспардонным образом врать. И оба при пушках, поверь моему опыту…
– Так-так, – сказал Мазур. – О чем они спрашивали?
– Говорю же – о том, о сем, обо всем сразу. Где живешь, что делаешь, когда тут бываешь, и все такое…
Вопросительно взглянув на старого проныру, Мазур помахал возле лба указательным пальцем – здесь этот жест обозначал, что речь идет о слугах закона и порядка.
– Вот уж ничего подобного, – сказал Хименес. – Я тоже не вчера родился, тихаря, откуда бы он ни был, срисую сразу. Да и не сказал бы я тебе ничего, Джонни, будь это полиция – я человек законопослушный, с полицией живу в добром согласии… А ты, прости, бродяга без роду и племени, сегодня здесь, а завтра неизвестно где. Вынюхивай про тебя полиция, я бы промолчал… Никакая это не полиция, Джонни, а совсем наоборот… Парни, во-первых, весьма неприятные, а во-вторых, сразу видно, что серьезные. Зря, что ли, я тебе талдычу, что всерьез озабочен сохранностью нажитого нелегким трудом имущества? Таким только дай случай, все вдребезги разнесут заодно с тобой, без малейшего почтения к священной собственности… Так что считай, я тебя предупредил. Дальше сам сделаешь выводы, не разжевывать же тебе? Не маленький, виды видывал, я так прикидываю…
– Спасибо, сеньор Хименес, – сказал Мазур. – Но клянусь вам чем угодно: верите вы или нет, но таково уж мое везение, что за мной не тянется никаких хвостов. Нет у меня ни пенни долгу, нет у меня неоплаченных счетов, и не натворил я ничего такого, чтобы за мной шли серьезные парни с пушками…
Старый негр долго пялился на него – испытующе, недоверчиво, что-то прикидывая для себя с быстротой компьютера.
– Самое смешное, Джонни, что я склонен тебе верить, – сказал он наконец. – Не потому, что я такой доверчивый, а потому, что не раз видывал, как выглядят люди, которых неожиданно достали старые счеты. Стоишь, спокойный, как черепаха, ничего у тебя в глазах не мелькнуло… Значит, ничего старого… Это хуже.
– Почему?
– Если это не старые счеты и не старые долги, значит, кто-то, тебе абсолютно неизвестный, положил на тебя глаз… Правильно?
– Вы самый мудрый человек на острове, сеньор Хименес, – сказал Мазур с поклоном.
Негр отмахнулся:
– Где там… Комплименты побереги для этой вот кошечки, которая