La Critica. Первая книга казанской трилогии. V.S.
потенциальным рекламодателем. – Всё в порядке, или я сам подъеду или мой партнёр, или мы оба. Кого спросить?
«Сицилию Владимировну».
– Простите? Кого?
«Моё имя Сицилия… Владимировна».
*****
Спустя два часа после звонка Сицилии Владимировны я направился на кухню в целях пропитания. Проходя мимо открытых дверей конференц-зала, который теперь превратился в комнату сестры Глеба, я скользнул взглядом по сидящий на диване и делающей педикюр Марте. Проследовал на кухню. Кинул на хлеб ветчину и включил под чайником огонь. Моё внимание привлекла лежащая на кухонном столе общая тетрадь. Я сполоснул руку от ветчины, вытер кухонным полотенцем пальцы, прислушался к тишине и открыл первую страницу. Не слишком разборчивым почерком, что косвенно указывало на неправильный выбор Мартой профессии (если это её рука), было написано: «В жизни имеет значение лишь одно – насколько хорошо ты делаешь своё дело. Больше ничего. Только это, а всё остальное приложится. Это единственное мерило ценности человека. Все те моральные кодексы, которые навязывают, подобны бумажным деньгам, которыми расплачиваются мошенники, скупая у людей нравственность. Кодекс компетентности – единственная мораль, отвечающая золотому стандарту. А. Р.» Это была эпиграмма. Дальше шла первая глава. Я наискосок скользнул взглядом по тексту, – вроде какой-то военный рассказ. Солдаты. Госпиталь. Медсестра… «И кто в наши времена использует бумагу для заметок!» – подумал я. Лёгкий сквознячок заставил меня обернуться. Прямо перед моим носом оказалось декольте Марты Стальской.
– Суёшь свой непропорционально большой нос в чужие дела? – задала Марта риторической вопрос и взяла с кухонного стола тетрадь.
– Я… Просто кухня… М-да… Я тут подумал, что…
Марта, не став дожидаться внятного оправдания, развернулась и направилась к выходу из кухни. Я, оставив попытки сформулировать ответ, сосредоточился на изящных движениях уходящей Стальской. И вдруг я, неожиданно для самого себя, сказал:
– У меня не только нос непропорционально большой, Крошка.
Первая ласточка моего домогательства до Марты вылетела. «Что это со мной? Я же не такой!»
Марта остановилась, как вкопанная в дверном проёме кухни. «А высоко ли падать с окна?» – промелькнула у меня мысль. Время замедлило свой бег как для участника автокатастрофы. Сквозь пелену критического момента я услышал выстрелы выхлопной трубы автомобиля марки «шестьдесят девять». Марта медленно развернулась и приблизилась ко мне на расстоянии вытянутого… лица. Моя поясница упёрлась в столешницу, а взгляд в декольте домашней кофты Марты. Она подчёркнуто сверху вниз смотрела на меня и, наверное, раздумывала. Я старался не дышать. Марта положила тетрадь на стол за моей спиной, и, освободившейся рукой коснулась моего локтя. Если она не начнёт прямо сейчас говорить, то я упаду без чувств.
– Ты – бодренький кабанчик, да? – второй рукой, фамильярным уверенным жестом (который так нравится всем мужчинам), Марта взялась за мой подбородок и заставила взглянуть в её тёмно-тёмно синие глаза.
Эти