Мелодия дождя. Валерий Столыпин
после этого бродить по лесу в одиночестве, не произнося, не слыша ни единого слова. Лишь приглушённые звуки леса, шуршание, невнятные шорохи, полные таинственности, оттого, что не всегда возможно угадать их природу. То ли действительно что-то услышал или померещилось? Словно попадаешь в иную реальность, не совсем настоящую.
Кажется, что под покровом огромных стволов, уносящихся ввысь, где шевелятся на холодном ветру ажурные переплетения голых ветвей, доносится тихий шёпот.
Возможно, деревья делятся между собой впечатлениями. Очень тихо, чтобы не нарушить покой населения леса, крайне застенчивого и пугливого. Обитателей и увидеть-то можно лишь притаившись, да и то невнятно, мельком.
Обернёшься на шум, травинка сухая вибрирует. Мышка ли пробежала, уносящая в норку последние предзимние припасы, пичуга ли вспорхнула, голодная и промокшая, а может просто сухая веточка надломилась и спланировала, но в голове скребутся выдуманные от испуга сказочные персонажи.
Когда над кронами деревьев разгуляется ветер, недовольные стволы шумят и потрескивают, пытаются прогнать нежданного гостя, раскачиваются, скрипят, чтобы его напугать.
В такие минуты к проходящим под ними людям подкрадывается страх, рождаются немыслимые фантазии, заселяющие поляны и чащи всякой выдуманной от страха или избытка впечатлительности нечистью.
В детстве Лёнька много книг перечитал, где шишиги, лешие и кикиморы наводили ужас на любого, кто вступил ногой на их территорию. И ведь верил, по-настоящему. До дрожи в коленках и мурашек по всему телу.
Несмотря на детские опасения, лес он любил беззаветно, проводил в нём всё свободное время. Поляны и чащи пробуждали сильные эмоции, дарили радость. Но сейчас Лёнька брёл, не разбирая дороги, не обходя бурелом, погружённый в трясину неразрешимых проблем.
Собственно, леса он просто не замечал. Не до него. Душу рвало прощание с прошлым.
Навалилось, назрело, словно воспалённый фурункул. Того и гляди прорвёт. Сцепились в голове непримиримые противники: любовь против совести. Оказывается и так бывает. Сколько ни бьётся Лёнька над решением, не может никак что-либо одно вывести за скобки, чтобы можно было со спокойной душой выбрать способ дальнейшего существования.
Чего только не передумал. В голову приходили немыслимой дикости намерения, от планов мести до желания покончить с собой. Хотелось бросить всё, включая дом и родителей, взять в руки посох, отправиться, куда глаза глядят, вырыть землянку, поселиться в глухом заброшенном углу, жить в полном одиночестве, наедине с дикой природой.
Как же тяжело было видеть её и его. Оба переполнены эмоциями: энергичные, счастливые, радостные от сознания своего влюблённого состояния.
Вокруг Лёньки кипели события, которые его больше не интересовали. Совсем.
Казалось, что первыми утренними заморозками, распускающимися белыми цветками на почве, застудило чего-то очень важное внутри, закупорило сосуды, питающие желание жить.
Самая большая мечта юноши – стать путешественником,