Под чужим именем. Автобиография. Рувeн Гринберг
21
ISBN 978-5-0051-7546-5
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Детство
Я Гринберг Рувен Мордехаевич. Также меня до сих пор ласково называют Ривалэ.
Долгое время я жил под фамилией и именем Попов Петр.
Родился я 15-го августа 1925 года в местечке Скуляны, в Румынии, в Бессарабии. Это находится рядом с Яссы, километров 18 от него.
Отца своего я не помню. Я был пятым ребенком в семье, почти сразу после моего рождения отец умер. Мать жила отдельно. Когда заболел отец, я жил у тети и дяди. Тетя – это мамина сестра. И так я у них и остался и вырос. Так что, когда мне было 6—7 месяцев, я стал жить у тети и дяди. У меня были три сестры и брат. Старшая сестра Сура. Средняя – Фрима, младшая сестра Неся. Брат был старше меня, его звали Срул. Неся родилась в феврале 17-го года. Когда родились остальные, я не помню. Разве что примерно. По-моему, Фрима была старше Неси года на два, а Сура, самая старшая, была 14-го или 15-го года рождения.
Так я воспитывался у дяди с тетей. Своих детей у них не было. Несмотря на то, что жили мы отдельно, с сестрами и братом я общался, когда они приходили к нам в гости. Я знал, что это мои сестры, что это мой брат. Мама, сестры и брат жили вместе у дедушки с бабушкой. Некоторое время брат даже жил у нас: он учился на парикмахера и жил у дяди с тетей. Так что, года два мы жили вместе.
Дедушку с бабушкой я помню очень хорошо. Дедушку звали Шполянский Хаим Ицик, бабушку – Эльке. У них было четверо дочерей: старшая была Ента, потом была Нехама (моя мама), затем Мирьям и Малка. Малка – это тетя, у которой я вырос.
Шполянский Хаим Ицик
Дедушка мой был исключительным сапожником. Он был профессионалом в своем деле, его работу нельзя было назвать рядовой. В царское время, еще до того, как Бессарабия перешла к Румынии, в Скулянах, где я родился, был русский пограничный отряд. И мой дедушка, в основном, работал на русских офицеров, которые, конечно, любили, чтобы работа была сделана качественно.
У мамы была маленькая лавочка, но после смерти отца она разорилась. Сначала мы жили в селе Новые Чоропканы недалеко от Скулян, а после того, как у мамы ничего не осталось, она стала жить у дедушки, занималась там хозяйством.
Отец умер где-то в начале 26-го или 27-го года. Мы с моей мамой часто виделись. Она часто приходила к нам. Помню один интересный эпизод из детства. Когда я был маленький, моя мама (мама есть мама) много обнимала меня, целовала, и я спрашивал: «В каком родстве со мной находится мама, что она меня так сильно любит». Я тогда еще не понимал этого.
Сестры и брат жили с дедушкой и бабушкой до тех пор, пока не стали самостоятельными, не начали работать.
Очень хорошо помню дом дяди и тети, в котором я жил. Этот дом стоял на окраине нашего местечка. Наш дом был самым крайним. Раньше, возле самого крайнего дома, в котором жил еврей, ставился особый знак: два столба, обтянутые проволокой, на дороге. Это был знак, означающий, что дальше евреи уже не живут.
У нас был свой виноградник, возле дома был сад. У нас был свой скот, овцы, лошадь, корова, козы.
С малых лет я умел вести хозяйство. Я прекрасно справлялся с обработкой земли, я пахал, сеял, полол, обрезал деревья – во всем разбирался. Я очень любил, да и сейчас до сих пор люблю это: заниматься животными, сельским хозяйством, очень люблю все, что растет, все, что дает земля. Люблю деревья и цветы.
С детства я привык все делать своими руками. Возможно, именно это помогло мне выжить. Я не был крепкого телосложения, но, видимо, я был выносливым, потому что я выполнял более тяжелую работу по сравнению с другими еврейскими детьми, которые у кого-то служили, кому-то помогали. Все в то время служили у кого-то или учились какому-то ремеслу. Мой дядя был управляющим у помещика и, когда мне было лет 12, он стал брать меня с собой. Я помогал механику-трактористу, который работал у помещика. В поместье был трактор, была молотилка, сеялки. Таким образом, я годам к 15-ти стал механизатором.
Учился я в румынской школе, окончил всего 4 класса. Там, где мы жили, где стоял дом дяди, евреев не было. Вокруг жили молдаване, русские. Близко к нам евреев не было. Нужно было идти минут 15—20 до улиц, где жили евреи.
Там, где жили бабушка с дедушкой, было много евреев. Это было большое, очень красивое местечко. А мы с дядей и тетей жили чуть поодаль. По-румынски это место зовется «махала», то есть окраина. По-моему, «махала» – это турецкое слово.
В моей школе процентов 50 учеников были еврейскими мальчиками.
У нас в местечке была еврейская община. Хоть это и было маленькое местечко, но у нас были синагоги. Я помню, что были люди, которые занимались помощью тем, кто был слабым, кто нуждался в чем-то. Мой дедушка был очень верующим, он каждый день ходил в синагогу. У нас была одна маленькая синагога, куда ходили ежедневно. Помню, как выглядел раввин, а как его звали – нет. Я не ходил в синагогу каждый день, но по праздникам я всегда шел туда вместе с дядей и дедушкой.
Антисемитизм
Проявление