В поисках счастья. Игорь Мосин
ничего не слышал, провалившись в глубокий сон.
Что-то стучало, бухало, колотилось. Он стоял перед Аниным подъездом, пытаясь открыть ставшую тяжёлой, никак не поддающейся из-за болезни, входную дверь. Удары и стук нарастали… Это сердце – понял внезапно – если он сейчас не зайдёт в этот чёртов подъезд, оно просто выскочит из груди. И тут дверь легко поддалась, словно кто снял с крючка тугую пружину. Взбежав на площадку второго этажа, остановился, как вкопанный. Старая, худая, горбатая нанайка сидела на цементном полу, мерно стуча в натянутую кожу жёлтого бубна. Смотря сквозь него злыми глазами, повторяла беззубым кривым ртом одно слово: байта, байта, байта. Застыв на месте, он не понимал о чём она говорит, всё возвышая и возвышая противный голос. И когда голос сорвался на писклявый крик, попятился, споткнувшись о развязавшийся шнурок, неуклюже упал на лестницу, вскочил, пулей устремившись к выходу, слыша вслед отчаянный крик: твоя кровь мою землю отобрала, на твоей крови дом стоит, свою кровь здесь найдёшь! БАЙТА! БУДЕТ БАЙТА!
Болезнь вспыхнула с новой силой.
В школу вернулся после зимних каникул. Бледный, с синяками под глазами, не до конца оправившись от сложного гриппа, в класс летел «на крыльях». Ребята окружили, спрашивали о здоровье, о том, чем так долго болел, а он всё смотрел поверх голов, стараясь отыскать её. Прозвенел звонок. Промаявшись за партой часть урока, спросил соседку – Зинку Гринченко:
– Аня тоже болеет?
– Ты что, ничего не знаешь? – выпучила белёсые глаза без ресниц.
– Чего я не знаю?
– Камаргин! – Лариса Борисовна строго посмотрела в их сторону, – мы все рады твоему возвращению, но ты и так полчетверти пропустил, а будешь болтать, останешься на второй год!
– Потом, – шикнула Зинка, демонстративно отвернувшись.
Он абсолютно не был готов к тому, о чём узнал на перемене.
В воскресенье утром, в день концерта, отец Ани разбился, выполняя тренировочный полёт. Что и как там случилось, никто толком не знал – болтали разное. Финал один – отца Ани нет в живых. А сама она с матерью ещё до Нового года уехала к себе на родину, в Киев. Там у них вся родня.
После уроков ноги сами привели к её подъезду. Стоя перед дверью, не решаясь взяться за ручку, он ощущал, как внутри всё бухало, стучало и клокотало. Неужели так может биться сердце? Нет… не может, это старая шаманка стучит в свой страшный бубен: байта, будет байта!
В подъезд он так и не зашёл. Ни тогда, ни после…
* * *
– Николай Сергеевич, Николай Сергеевич! – Василий хлопал по щекам, пытаясь привести в чувство. – Хорошо, я не уехал. Сейчас «скорая» приедет, я, этоть, уже вызвал.
Мозг пытался сфокусироваться на происходящем: «Где я? Кто это? Почему он так кричит?».
«Скорая» приехала быстро.
– Во вторую, – осмотрев больного, скомандовал врач.
Зачем во вторую, мне на работу надо, хотел возразить, но не смог – язык плохо слушался…
– Говорила,