Лев Яшин. Легендарный вратарь. Александр Соскин
Банников, Анзор Кавазашвили, Юрий Пшеничников, Евгений Рудаков), правда, уже на излете яшинской карьеры, выступала достаточно регулярно (у Кавазашвили набралось 29 игр). Но все семь тренеров сборной («стационарные» Гавриил Качалин, Константин Бесков, Николай Морозов, Михаил Якушин и «калифы на матч» Василий Соколов, Георгий Глазков, Никита Симонян) в конечном и суммарном счете предпочитали Яшина в силу несравненной профессиональной надежности и не знавшего конкуренции морального веса в команде.
Посудите сами, неужели всех этих маститых тренеров можно было принять за пешки в руках каких-то манипуляторов? Да и разве были тренеры враги сами себе, дабы под чьим-то мифическим воздействием, рискуя интересами дела и своей репутацией, выбирать неподходящего кандидата на решающую позицию в команде? Неужели одна только магия имени (а она действительно существовала) могла так бесконечно долго удерживать Яшина основным вратарем сборной, да еще при веренице совершенно несхожих тренеров? В течение 14(!) лет он заступал на пост № 1 в официальных (регистрируемых ФИФА) играх сборной СССР, проведя почти столько же матчей, сколько остальная дюжина, вместе взятая.
А мог ведь запросто довести стаж «сборника» до 17 лет, если бы сам не отверг предложение тренерского штаба сыграть на чемпионате мира 1970 года в Мехико, куда прибыл запасным. Г.Д. Качалин хотел выпустить его на матч с Сальвадором. Но Яшин считал, что основной вратарь Анзор Кавазашвили должен держать тонус и его незачем лишать игровой практики перед решающей встречей в группе и последующими играми. Кто бы еще отказался засветиться в играх четвертого подряд мирового первенства! Но для Яшина ритуальный выход на поле ничего не значил, если могли пострадать интересы национальной команды.
И вот младший товарищ, которого старший тянет в сборную, отстаивает перед тренерами Гавриилом Качалиным и Николаем Морозовым (Константин Бесков о Маслаченко и слышать не хотел), готовый уступить свое собственное законное место, в качестве благодарности за великодушие через много лет объявляет, что «из Яшина сделали легенду». В каком бы контексте ни прозвучало это «открытие» Маслаченко, оно вдвойне отвратительно – в этическом и профессиональном ракурсе. Кто как не футбольный и телевизионный волк должен понимать, что в этой обнажающе правдивой игре искусственно возвысить кого бы то ни было невозможно, ибо футбол творится на глазах десятков тысяч зрителей, а с наступлением как раз в это время телевизионной эры – и миллионов телезрителей, их не обманешь и любимцев не навяжешь.
Да и если бы это удалось, проникновение легенды по имени Яшин на буржуйский Запад (а в ином представлении даже рождение ее там) трактовать можно не иначе как выполнение почетного заказа КПСС или тайную акцию КГБ! Причем с участием завербованных арбитров, которые, оказывается, и с поля Яшина не удаляли, когда он заслуживал! А может, наоборот, это была, как тогда выражались, диверсия империализма? Иноземная-то пресса вместе с «враждебным»