Ангел русской культуры или Хроники онгона. Александр Холин

      – Господин генерал! Господин генерал! Ваше превосходительство! – голос вестового у крыльца взбудоражил утреннюю тишину, мигом испарившуюся, словно песня жаворонка. На смену ей пришёл тревожный куриный переклик, заливистый цепной лай и шумные крупнорогатые вздохи придворной скотины. На крик из избы выскочил адъютант.

      – Чего орёшь, болван! Их сиятельство отдыхают.

      – Дык красного взяли! С девчонкой! – не унимался вестовой.

      А конь, с которого он не думал спрыгивать, переступал с ноги на ногу, всхрапывал, косил красным глазом, даже пытался заржать, поддерживая рулады скотного двора.

      – Какая девчонка? Ты что мелешь? – снова прикрикнул на вестового адъютант.

      – Дык вона, ведут их! – снова гаркнул вестовой. – В расход не стали, дык офицер он боевой. К тому же казак.

      В конце улицы показались солдаты в коротких овчинных бекешах, из-под которых выглядывали синие суконные галифе с широкими красными лампасами. Казаки конвоировали высокого человека в длинной офицерской шинели без погон, на фуражке вместо кокарды темнело овальное пятно. Руки у него были связаны за спиной тонким сыромятным арканом, а рядом семенила девочка в заячьей шубке и таком же меховом капоре, испуганно оглядываясь на солдат.

      Процессию догнал верховой хорунжий в чёрной черкеске с газырями. Он по случаю резкого похолодания, небывалого для этих мест даже в ноябре, закутан был в красный башлык, концы которого болтались, завязанные узлом за спиной. Спереди на седле он придерживал рукой вместительный саквояж, отобранный у пленников. Хорунжий обогнал процессию и подскакал к крыльцу.

      – Доложи его превосходительству, – рявкнул он, обращаясь к адъютанту и спрыгнул с коня. Затем водрузил на ступени крыльца, больше похожего на веранду, привезённый баул и снова вопросительно поглядел на адъютанта, наблюдающего за суетнёй с лёгким недоумением.

      – Доложи: захвачен красный командир с дочерью.

      – Mes condoleances [5], – наклонил адъютант красивую, чуть ли не под греческий эталон голову, но не двинулся с места.

      Новенькая шинель сидела на нём ладно. Адъютант его превосходительства не удосужился надеть головной убор, но безукоризненно ровный пробор в чёрных волосах вместе с пренебрежительной усмешкой явно свидетельствовал о мире и спокойствии: какие красные? какой переворот, господа? я только от его превосходительства, там ни о каком воображаемом противнике не слышали. Вот так-с. Общую картину облика портили разве что капризные, как бы не совсем мужские губы, уголки которых чувственно дрожали.

      – Неужели вы считаете, что его превосходительство можно безнаказанно беспокоить по пустякам? – наконец удосужился узнать он.

      – Это не пустяки, корнет, – отчеканил хорунжий, – в наши руки попал командир