Мама, я люблю тебя. Уильям Сароян
знала, что Мама Девочка ждет, когда я начну есть, и принялась за еду. Суп и вправду был очень вкусный, но очень уж мельтешило перед глазами, и мне прямо не верилось, что я сижу и ужинаю. Мне казалось, что я играю в какую-то игру, в которой много-много игроков, но правил этой игры не знаю.
За моим столиком сидел очень толстый человек, а с ним была его жена, такая же толстая, как он, и их дочь, наверное, моего возраста, тоже очень толстая. Я видела, что Мама Девочка все время поглядывает на их толстую дочку, как будто хочет, чтобы я обратила на нее внимание и начала есть, как она, но я и сама обратила внимание на девочку и на то, как она ест, – быстро и громко. Перед ней стояла целая большая тарелка, которой не видно было под печеными бобами, пюре из сладкого картофеля, макаронной запеканки и огромным рубленым шницелем с соусом. Такие же тарелки стояли перед отцом и матерью, будто все трое сговорились не отставать друг от друга. Они ели так быстро, что я стеснялась смотреть на них – а может, боялась. Я боялась, как бы они не заметили, что я на них смотрю, и не отчитали меня. Я еще съела только половину овощного супа, а они уже вылизали свои тарелки дочиста и теперь сидели, ужасно расстроенные тем, что им больше нечего заглотить. Я-то видела, какие они голодные, и мне страшно хотелось позвать кого-нибудь и сказать: «Будьте добры, наполните, пожалуйста, снова эти тарелки». Но конечно, на самом деле я думала только о том, как бы они не заметили, что я смотрю на них (я ведь старалась не смотреть) и не отчитали меня – потому что я ужас как не люблю, когда меня отчитывают. Я тогда теряюсь и не знаю, что говорить.
Вдруг отец встал со своего места и затопал туда, где дают еду. Маленькая старая леди со стаканом молока и коржиком на подносе заспешила к освободившемуся месту у нашего столика и уже собралась было занять его, но дочь толстяка сказала:
– Это место занято.
Меня прямо напугал ее голос и то, как она это сказала. Будто мужчина заговорил, а не девочка девяти или десяти лет. Маленькая старая леди сказала:
– Извините, пожалуйста, – и пошла прочь с подносом в руках. Вот она действительно была похожа на маленькую девочку, даже голос у нее был детский.
Тут к столу шагнул человек с очень быстрыми движениями, на подносе у которого была только чашка кофе, и дочь толстяка опять сказала:
– Это место занято.
Но мужчина все равно сел на стул и начал быстрыми глотками пить кофе.
– Сейчас оно не занято, – сказал он, – и займу его я только на минуту.
Дочь посмотрела на мать, и было видно, что обе они на мужчину очень сердятся. Я только успела подумать: «Почему он не выпил кофе прямо у автомата?» – и тогда он вынул из кармана пиджака домашний сэндвич, мигом развернул его и начал есть. За минуту-другую он все съел, а потом встал, посмотрел дочери толстяка прямо в глаза и сказал:
– Вот видишь, ничего страшного не случилось.
Он посмотрел на меня и улыбнулся, а потом сделал такое, что я удивилась. Он освободил свое лицо от забот и тревог, сделал его очень спокойным и совсем