Интересно девки пляшут, или Введение в профессию. Александр Костенко
не буду. Ваш – первый участок, а также гать, ручей Чёрный. Всё ясно?
– Так точно! Разрешите идти?
– Все свободны, – сказал Пустой, склонившись над картой.
13
Мы расположились с правой стороны ручья, где у основания старого мостика, сложенного в незапамятные времена по финской традиции из гранитных блоков, росли два огромных куста бузины. Заметить нас среди их разлапистых ветвей было абсолютно невозможно, а сам мост служил прекрасным прикрытием на случай перестрелки. Ярко светила луна, лента ручья тихо несла на себе жёлтые кленовые листья, казавшиеся на иссиня-чёрном фоне золотыми. Прошло около двух часов, разговаривать было нельзя да и, честно говоря, не хотелось. Я начала уже дремать, как вдруг почувствовала, что Дик поднял морду и едва слышно заворчал. Пнув ногой сопевшего рядом Лавра, я протёрла глаза и увидела на мосту… красавицу лису. Она не шла, а скорее плыла, вся преисполненная собственной красоты. Огромный хвост переливался в лунном свете серебром. А лапы грациозно ступали по поверхности моста. Вдруг ночной хищник приостановился и, бесшумно метнувшись в сторону, исчез в темноте. Это был уже тревожный признак. Слабый ночной ветерок дул со стороны моста в нашу сторону, следовательно, лиса нас почуять не могла. А значит, хищник услышал кого-то ещё. Я невольно сжала руками автомат и сделала знак Лавру приготовиться. Однако почти сразу же из чащи леса, с той стороны, где исчезла лиса, послышались хлопанье крыльев и кряхтение. Вскоре всё стихло.
– Футы, чёрт, а я уж было подумал, что началось, – шёпотом проговорил Лавр.
– Не каркай. И вообще поменьше думай, а больше слушай. Вон птичка тоже, видимо, много думала да, как говорится, в суп попала.
– А чего мне-то слушать? А Дик на что? Уж он точно не проспит.
– И на старуху бывает проруха. Два уха хорошо, а шесть лучше, – ляпнула я и тут же пожалела, перехватив недовольный взгляд Дика, который красноречиво свидетельствовал об убеждённости нашего пса в том, что уж от нас с Лавром толку в «секрете» как от козла молока.
– Естественный отбор, – задумчиво проговорил Лавр, укладываясь поудобней.
– Это ты о чём?
– О птичке, о чём же ещё, – еле внятно пробормотал Лавр.
– Лавр, хорош спать. Сколько там натикало?
– Без пятнадцати три. Радиостанция молчит, значит, не объявились ещё.
– Кстати, не забудь – через четверть часа связь с заставой, заодно уточнишь обстановку.
– Ладно, – буркнул в ответ Лаврушин. – Наташ, а расскажи мне какой-нибудь сон.
– Какой сон? – не поняла я.
– Нуты же сама говорила, помнишь, что, как надела медальон, так и видишь постоянно сны про рыцарей.
– Ладно, слушай.
«Шла весна одна тысяча двести сорок четвертого года. Плотный туман опустился с гор и окутал катарский замок Монсегюр. Уже год многочисленная армия крестоносцев из северной Франции продолжала осаду. В осаждённой крепости закончились запасы провизии и воды. Противостоять далее было невозможно. Сдача крепости была назначена на первое