CAI. Вадим Александрович Оришин
используешь одну роту, вторая на техосмотре. Там же два уже обычных двадцать шестых, для техников обслуживания и пассажиров, вроде тебя.
Но полковника удивило другое:
– Почему выбрали Черные Акулы? Поскупились новенькие машины взять?
– А чем тебе пятидесятые не нравятся? – возмутился Александр.
– Не то, чтобы не нравиться, просто…
Генерал даже сплюнул в сердцах:
– Вот как будто сам не понимаешь? Новые образцы, что Камовские, что Милявские, поступили недавно, еще не объезжены. Не мне тебе про детские болезни рассказывать. Хватит нам собранных второпях дронов. А пятидесятки мы модернизировали, кабину убрали, поставили элементы управлении для ИИ, ну и новые системы наведения. Тебе не с регулярными армиями воевать, этих проверенных машинок хватит за глаза.
Виктор примеряющее поднял руки:
– Ладно-ладно, не кипятись. Понял я, и с ними хорошо справлюсь.
– Да меня за последнее время достали с этим вопросом, – отмахнулся быстро успокоившийся Александр, – Ракетное вооружение на них новехонькое, системы прицеливания, синхронизированные с оптическими системами дронов, обеспечивают такую точность огня, что у тебя глаза на лоб полезут, когда увидишь.
Александр хмыкнул, не как не мог избавиться от привычки говорить красивыми терминами.
– Я же сказал, убедил.
– Ладно. Как я уже сказал, ТТХ тебе предоставит Кай, в полете изучишь, ничего особо нового для тебя там нет. Приехали почти.
Конвой пересекал границу полигона, и до места базирования исследовательской группы оставалось недалеко.
– Еще раз напомню. Все, что делает Кай, пишется, и в его рубке управления тоже. Так что постарайся лишний раз ничего нелицеприятного не ляпнуть… или не сделать.
– Договорились, – фыркнул Виктор, – все будет в лучшем виде. Бабам цветы, детям мороженое.
В командном пункте, оборудованном в нутре тяжелого транспортного вертолета, загорелся свет.
– Здравствуйте, София Александровна.
Женщина остановилась, втягивая привычный пропитанный озоном воздух и глядя на основной экран. Голос на слух принадлежал молодому человека лет двадцати пяти, разве что был неприятно пустым, лишенным эмоций, лишенным чувств, и отдающим чем-то механическим. Кай намеренно не пытался придать голосу излишней человечности, объясняя это собранной им же статистике. Оставляя голос именно таким, он добивался правильного отношения к нему у людей. Собеседник не забывал, что говорит с машиной, но и жесткого отторжения не ощущал. Машинная логика. Добиться максимально возможной эффективности во всех аспектах взаимодействия с человеком, и во всех аспектах собственной деятельности тоже.
– Здравствуй, Кай.
Экран тускло загорелся. Огромный монитор, два с половиной метра в высоту и чуть больше четырех метров в ширину. А кроме него сенсорный дисплей, сделанный в виде стола, со схожими, пусть и несколько меньшими габаритами.