Тёмные пути. Андрей Васильев
>
Глава первая
– Валерочка, и вот эту коробку отнеси, пожалуйста – попросила меня милейшая и тишайшая Анна Петровна. Ее дочь еще лет двадцать назад отбыла с мужем куда-то в сторону Канберры, где проживала по сей день, и в Россию возвращаться не собиралась, о чем с изрядным акцентом сообщала матери в те редкие дни, когда связывалась с ней по телефону. Собственно, как раз наличие акцента шокировало бедную старушку настолько, что она даже захворала, а после приняла как данность, что одинокая старость – ее судьба. Но нерастраченная на внуков доброта никуда не делась, и некоторая ее часть доставалась мне – А потом приходи чай пить, у меня ватрушки к нему есть. Вчера испекла.
– Как бы мне не лопнуть – пропыхтел я, поднимая очередную коробку с бумагами – Не меньше чайника в меня нынче влили.
Все так и было. Мои старушки-сослуживицы, похоже, изрядно соскучились по моему обществу, потому каждая из них сочла своим священным долгом влить в меня по кружке чаю, и впихнуть какое-то количество выпечки. Причем, отдельно замечу – домашней! То есть ждали, готовились, что приятно, и где-то даже трогательно. Но живот-то у меня не резиновый! К тому же они, по причине возраста, результаты своей кропотливой работы за последнее время в подвал не таскали, а ждали меня, захламив коробками все коридоры. Поверьте, носить на полный желудок по лестницам тяжелые ящики с бумагами, это очень и очень сомнительное удовольствие.
Впрочем, я особо не жаловался, поскольку возвращение к привычному ритму жизни было где-то даже приятным. Приключения с кладами, ведьмами и прочей фольклорной экзотикой – это, бесспорно, прекрасно, но все же хочется иметь под ногами и твердую реалистичную почву. А она – тут, в моем архиве, где все осталось так же, как и всегда. Тихий арбатский дворик, лавочка, кусты, духота в помещениях и мои коллеги-бабульки, у которых темы для разговоров не кончаются никогда.
Опять же – в переноске тяжестей, как ни странно, есть и свои плюсы. Думается в этот момент хорошо. А мне ведь было о чем поразмыслить. Ой, было! Слишком уж много всякого разного в субботу вечером произошло. Да и после того – тоже. Не могли такой день и такая ночь без них обойтись.
И началось все с того, что в воскресенье утром мне позвонил господин Шлюндт. Причем, как положено по этикету в выходной день – в девять часов ноль одну минуту. Раньше вроде как неудобно, а позже, надо полагать, ему самому не хотелось.
– Доброе утро, Валерий – голос антиквара был сух, как мартини категории «extra dry», то, которое не пить, а грызть надо, отчего мне сразу захотелось ему нахамить. Почему? Потому что я вроде ему не сын, не племянник, и вообще не родственник ни разу, так откуда такие интонации взялись? Да, он мне помогает в делах, но не бесплатно же? Но не стал. Все-таки он немолодой человек, а мне с детства хорошие манеры усиленно прививали, в том числе и на предмет того, что возраст надо уважать – Не разбудил?
– Разбудили – протяжно зевнув, ответил я – И зря. Устал я вчера. Тяжелый день был.
– И крайне насыщенный, насколько мне известно.
– Было весело – признал я – Давненько не жил настолько полной жизнью.
– Наслышан, наслышан – подтвердил мой утренний собеседник – Новые впечатления, новые приключения, новые перспективы. Вам можно только позавидовать. Столь насыщенная жизнь не каждому выпадает.
– Вы про Марфу? – напрямую уточнил я, решив не ходить вокруг да около – Ну да, она старушка непростая, есть такое. Но! Повторю то же самое, что ей говорено – я чту наш договор, потому вопросы расширения списка концессионеров проговаривайте без меня. Пожелаете взять ее в нашу дружную компанию – пожалуйста, разумеется, на тех же условиях, что и для остальных. Захотите дальше сидеть в песочнице узким кругом – пусть будет так. Но меня в данные дрязги не вмешивайте, пожалуйста, мне это нафиг не нужно. Я вообще, между прочим, завтра на работу выхожу, потому все ваши тайны бургундского двора мне побоку. И без того времени не было, а теперь его совсем не станет.
– Я совершенно не понимаю, зачем тебе это нужно – Шлюндт снова сошел со мной на «ты», что говорило о понижении градуса страстей в разговоре – Деньги? Вряд ли, как мне думается, ты себя уже неплохо обеспечил. Один твой процент со вчерашнего клада равен годовому бюджету небольшого городка где-нибудь в Поволжье, не так ли?
– Наверное – я потянулся – Не могу об этом судить. И циферок того городка не знаю, и барыши еще не подсчитывал.
– Если желаешь, я могу помочь – предложил Шлюндт – Ты ведь монетами долю взял, верно? Посмотрю, оценю, может и покупателя подыщу, если что интересное попадется. Подозреваю, что это скорее всего екатерининские пятерки и десятки, но кто знает? Может, и петровские червонцы имеются, а на них всегда желающие найдутся. Не скажу, что это прямо вот раритет, но тем не менее. Недели три назад у меня петровская «большая» десятка 1712 года за два миллиона ушла, причем в довольно скверном сохране.
– «Большая»? – заинтересовался я – В смысле?
– Речь о размере головы Петра Алексеевича – хихикнул в трубку старичок – Встречаются три разновидности червонцев, градируются они по величине головы на реверсе.