КИЧЛАГ. Иван Гусаров

      В бараках побелка и шмон,

      Власти кипят от злости,

      Красится, чистится СЛОН,

      Прибывают высокие гости.

      Лагерный пишет листок,

      От счастья ревут островки,

      Проехал Запад, Восток,

      Едет к ним в Соловки.

      Друг народа, писатель

      В умах запалил фитиль,

      Томов пролетарских создатель

      И старухи больной – Изергиль.

      Зачехлила охрана стволы,

      Поскребли хорошо по сусекам,

      Ломятся от снеди столы,

      Улыбаться велено зэкам.

      «Вот явился спасатель,

      Горький – большой человек,

      Пролетарский ценный писатель», –

      Шептал ему юный зэк.

      «Напишите в газете и книжке –

      Здесь убивают людей!»

      Ничего не ответил мальчишке

      Носитель марксистских идей.

      Мальчик упрямый и стойкий,

      К маме хотел, домой,

      «Дяденька, дедушка Горький,

      Возьмите меня с собой!»

      Ничего не сказал светило,

      Потрепал по головке юнца,

      Улыбался дедушка мило, –

      Не решил еще до конца.

      «Дяденька, дедушка Горький!» –

      Кричал наивно подросток,

      Охранник, как с горки,

      Бросил его на подмостки.

      Уехала важная свита,

      Заключенным суровый удел,

      Пропустят всех через сито,

      Мальчика ждет расстрел.

      Умирает усталый писатель,

      Соловки потонули в тумане,

      Счастья вечный искатель,

      В утопии прожил, в обмане.

      В ладони лежит конфета –

      Прислал незабвенный вождь,

      Пролетарская песенка спета,

      С крыши капает дождь.

      Не написал в газете и книжке

      Как казнили невинных людей,

      Не помог бедняге мальчишке,

      Не ушел от бесовских идей.

      Умер главный гуталинщик,

      Вождь бессменный и стальной,

      Умер страшный карантинщик, –

      Прихлебатели подняли вой.

      В зонах от радости рыдали,

      Ждали справедливых перемен,

      В кабинетах выли от печали,

      Не снимали Сталина со стен.

      Притихли резко командиры:

      Какой укажут путь?

      Вежливыми стали конвоиры,

      Показав гнилую суть.

      Восстала пятьдесят восьмая,

      Прессовали политических по-полной,

      Встрепенулась армия большая,

      Понеслись по зонам волны.

      Начались сидячие бунты,

      Страх не сковывал сознание,

      Примеряли на Севере унты,

      Готовилось Норильское восстание.

      Рабочие урезать смены,

      Отменить