Лесная банда. Евгений Сухов
широкая ладонь офицера облекла лоснящуюся темно-коричневую кобуру, чтобы извлечь на белый свет красивый кусок металла со свинцовой начинкой внутри. Дернувшись, словно от сильного удара, капитан на какое-то мгновение застыл, как если бы прислушивался к тем разрушительным процессам, что незамедлительно стали происходить в его сильном молодом теле. Будто бы осознав степень непоправимого, в глубине его глаз, еще какую-то минуту назад необыкновенно ясных, вдруг темной скорбью проявилась тень. Слегка полноватые губы, созданные для бабьих поцелуев, тотчас сомкнулись в белесую безжизненную тонкую нить, пытаясь сдержать боль, а сознание уже вопило от неисправимости случившегося: «Я – убит!»
Уже непослушными ногами, подгибающимися в хрустящих коленях, понимая, что это будет самый трудный и последний путь в его жизни, офицер пошел прямо на Головню – в желании сомкнуть пальцы на шее врага. А еще на его лице запечатлелось сожаление за бестолковую кончину, что убит ни на поле брани, как и положено боевому офицеру, а в глубоком тылу на городской окраине тихого украинского городка рядом с красивой женщиной.
– Что же ты делаешь, гад! – едва прошелестел капитан губами.
Свирид Головня, продолжая держать пистолет у пояса, разглядел в глазах офицера прожигающую ненависть и невольно отпрянул назад, подумав: «Неужто они здесь все такие?»
В какой-то момент на всей земле их осталось только двое, точнее он сам и глаза уже умирающего офицера, попиравшего все физические законы и продолжавшего упрямо шагать вперед. Вокруг будто бы образовалось безмолвное пространство, некий вакуум, нервы оголились, а чувства обострились до предела.
Неожиданно в доме громко зазвенели окна. Что это? Ах, да – это прозвучал второй выстрел. Странно, что он совершенно его не услышал, зато уловил мяуканье котенка, залезшего на качающийся ствол каштана. Бедняга никак не мог спуститься и теперь взывал о помощи.
Действительность вернулась вместе с падением мертвого тела. Ноги смертельно раненного офицера подогнулись окончательно, и он нелепо упал на ступени, совсем немного не дотянувшись до своего убийцы.
Прижав ладошку ко рту, Марыся подавила крик животного ужаса, уже готового было сорваться с ее побледневших уст.
– Успокойся, – негромко проговорил Головня, – ты здесь ни при чем.
Женщина вряд ли соображала, что было сказано, и продолжала смотреть на поверженное тело.
– Пойдем со мной в лес, – предложил Свирид Головня. – Там тебя не тронут, – протянул он руку.
– Нет, – отчаянно отскочила Марыся и громко хлопнула за собой дверью, закрываясь от всего ужасного, что произошло с ней за последние годы, в том числе и от убитого офицера, лежащего на пороге.
Замешательство продолжалось какое-то мгновение, показавшееся Свириду едва ли не вечностью. В действительности оно было не длиннее полета пули во время выстрела в упор. В следующее мгновение он услышал, как с противоположного конца улицы яростно прозвучало:
– Не