Запутанные отношения. Татьяна Алюшина
много лет проживший в мужской комнате студенческого общежития, а мне достался от студента, проходившего у меня практику. И изъяснялся Петрушенька добротным отборным матом. А я научила его говорить «доброе утро!»
– Пробовали себя в дрессуре? – не переставал улыбаться Кирилл.
– Не без этого, – покаянно призналась девушка. – Правда, имелись некоторые недоработки, «доброе утро!» орал исключительно по ночам, но мы бы непременно добились лучших результатов, если бы не его безвременная кончина.
– И что же угробило прекрасного попугая?
Бойцов пребывал в состоянии расслабленной радости, такой теплой, переливающейся, спокойной радости – удивительное, давным-давно позабытое состояние души. Так необычайно нравилось, как она рассказывает, артистично подчеркивая эмоции, как искрятся веселыми чертиками ее глаза. И нравился этот день, парк, солнце, играющее лучами в ее волосах, и неожиданно достойный кофе в летней затрапезной кафешке в дополнение ко всему!
Господи боже, когда такое мироощущение посещало его последний раз?
– Петрушенька был вольной птицей, – отвлекла его от смакования собственных ощущений девушка. – Клеток не признавал, жил свободным орлом: летал и ходил где хотел. Я неоднократно его предупреждала об осмотрительности, но он был такой любопытный!
– И что же? – еле сдерживая смех в ожидании «трагического» финала, спросил Кирилл.
Катерина издала очередной сценически-преувеличенный скорбный вздох:
– Я налила в тарелку только что сваренный суп, чтобы остыл. Он решил пройтись по краю тарелки. Поскользнулся. Упал. И сварился.
Бойцов захохотал, запрокинув голову. Во всю! От души! Как не смеялся миллион лет!
– Ужасный, трагический конец! – подытожила повествование Катя.
И рассмеялась вместе с ним.
Не удержалась.
Они допили кофе, поговорили нейтрально ни о чем – о разбушевавшейся весне, солнышке, похорошевшем ухоженном парке.
Мужчина предложил подвезти, она мягко, но безапелляционно отказалась. Кирилл подумал, не продлить ли это негаданное знакомство, обменяться телефонами?
Но девушка явной дистанционной отстраненностью давала понять, что продолжения не предвидится, и он, чинно расшаркавшись, сказал что-то там дежурно «про дела», встал из-за столика и пошел к выходу из парка.
И еще какое-то время поругивал себя в машине по дороге в офис:
«Да почему не предложил-то даже? Девушка уж больно интригующая – острит, искрит юмором. Играет, а сама закрыта, как Форд Нокс! И глаза такие загадочные. Не пускающие. Интересная! Очень! Катерина! Надо же, и имя такое… Совсем, что ли, хватку стал терять? Где ты сейчас таких встретишь? А нигде! Какого черта хотя бы телефон не взял!»
Подумал так еще немного, попенял себе, про возраст вспомнил, а потом забыл.
Переключился на дела насущные – и забыл.
«Странно, – думал Кирилл, руководя срочно прибывшей бригадой строителей для спасения квартиры от последствий затопления. – Как я вообще мог предположить, что