Французская няня. Бьянка Питцорно
дню нового года: если он доставит их пусть даже одним днем позже, то потеряет заказчицу.
Мать и дочь не имели понятия, как с ним связаться. Они не знали ни его адреса, ни даже фамилии. Прошлой зимой, когда Фантина еле оправилась от бронхита, он сам пришел в мансарду на улицу Маркаде с отрезом ткани и готовой сорочкой – образцом.
– Это вы вдова Гравийон? Мне сказали, что вы искусная белошвейка и прекрасно шьете сорочки для дам, – обратился он к Фантине прямо с порога. – Если желаете сшить на пробу, может, у меня найдется для вас работа.
Да только он еще не знает, правда ли она такая искусница и умеет содержать работу в чистоте, а рисковать, что Фантина испортит ему ткань, не может – так он сказал. Поэтому он вынужден взять залог – сорок су за отрез ткани и еще столько же за сорочку, которую оставляет как образец.
– Если послезавтра, когда я приду забирать работу, я увижу, что меня не обманули, то верну ваши восемьдесят су и заплачу за работу еще пятнадцать.
Но не было у Фантины для залога даже такого небольшого капитала: каждая монета, которую ей удавалось заработать, сразу же тратилась на прожитье; в их хозяйстве не было никакой возможности откладывать. Сделка, к отчаянию Фантины, могла вот-вот сорваться, как вдруг взгляд месье Фелисьена упал на башмаки у девочки на ногах. Крепкие и почти новые башмаки, которые отец в феврале прошлого года присмотрел у перекупщика для дочери, хотя они тогда свободно болтались у нее на ногах.
– Тем лучше, – заметил Жан-Жак Гравийон. – Если ты будешь хорошо с ними обращаться, они прослужат тебе много лет.
И Софи обращалась с ними хорошо. Она мазала их каждое воскресенье свиным жиром и старалась аккуратно ступать по камням мостовых, когда башмаки были у нее на ногах.
Месье Фелисьен быстро их оглядел и сказал:
– Я не привередливый: эти башмаки прекрасно меня устроят.
– Но они стоят дороже восьмидесяти су, – слабо запротестовала Фантина. – Мы заплатили за них три франка.
– Ну и что? Вы получите их назад послезавтра. Или вы не уверены в себе и боитесь испортить ткань?
И хотя стоял март и улицы Монмартра превратились в болото, Софи два дня проходила босиком, пока ее мать, вооружившись ножницами и иглой, трудилась над белым полотном. К счастью, у месье Фелисьена не нашлось претензий к сшитой сорочке, и с того дня работы у Фантины хватало.
Мать Софи не знала, кем были заказчицы белья, которое она шила, не знала она, и сколько зарабатывает месье Фелисьен за посредничество, но это ее не интересовало. Она понимала только одно: чтобы заплатить за жилье, за нехитрую снедь, какую они с Софи могли себе позволить, за ношеную одежду, за иглы и нитки, за свечи (чтобы работать после заката), ей нужно шить не меньше дюжины сорочек в неделю – если месье Фелисьен будет так добр, что предоставит ей заказы.
Это означало пятнадцать часов работы каждый день, включая воскресенье, или тринадцать, если Софи помогала матери подгибать и защипывать. Но Фантина