Знак ведьмы. Сергей Пономаренко
костистым, в его изможденном теле еще чувствовалась сила, и, несмотря на рабскую лагерную жизнь, у него была заметна военная выправка. Взгляд твердый и прямой, в нем отсутствовал страх, а ведь должен был быть! Иногда после подобных разговоров надзиратели утром находили на нарах мертвое тело с пробитым заточкой сердцем. Ненужного шума не поднимали, определяли как самоубийство. В остальном зэк ничем не отличался от других работяг – лицо темное, обветрившееся, с за острившимися чертами. Нос с перебитой переносицей, слегка свернут в сторону, белки глаз в красных прожилках.
– Тебя как звать? – дружелюбно поинтересовался Сеня, потягивая темно-коричневый чифир в алюминиевой кружке, но не предлагая присесть.
– Панкратов, – хмуро ответил зэк.
– Выходит, Панкрат. – Сеня хитро прищурился и жестко спросил: – По-настоящему как звать? Только не юли – я человека насквозь вижу! Ты же бывший офицер, беляк, контра?
– Так и звать. – Ни один мускул не дрогнул на лице зэка.
– Мне твое имя до одного места, но, если бы оно было настоящее, ты бы здесь не находился, а сгинул в чекистских подвалах. Мне известно, о чем вы с корешком шептались прошлой ночью, а все подробности твой кореш уже выложил. – Он торжествующе усмехнулся.
– Понимаю теперь, почему у Степана после работы нос распух. – Усмешка промелькнула только в глазах зэка, сам же он сохранял спокойствие. – Мне сказал, что упал, расшибся.
– Витек взял его на калган[10]. Если ты готов базарить без выкрутасов, то швартуйся на шконку. Если будешь ехать на небо тайгой[11], то мы тебе бестолковку живо отремонтируем!
Панкратов на мгновение задумался, а затем сел, но не на краешек нар, как обычно здесь бывало, а основательно и удобно. Сеня сделал вывод, что он человек решительный и умеет держать себя в руках.
– Пугать не надо – следователи меня не по головке гладили и не словами уговаривали. А поговорить можно. Так что тебя интересует?
– Фраера берут на понт! – Семен зло сплюнул на землю. – На батарее играть[12] мои горелики умеют лучше мусоров. Ты, говорят, кентовался с Сатуниным и знаешь, куда тот подевал серебряную казну. – Семен не отводил от работяги тяжелый взгляд. Он не особенно верил рассказам о серебряном кладе капитана Сатунина, колчаковского офицера, партизанившего со своим отрядом в этих краях, но чем черт не шутит, когда Бог спит?
– Скрывать не буду – служил у него в разведке. Лихой он был командир, только по-глупому погиб – слишком доверчив был. Эти места я знаю как свои пять пальцев, не ожидал, что буду здесь тянуть срок. Перед самым приходом красных Сатунин реквизировал в казначействе Временного Сибирского правительства, находящегося в Бийске, шесть тонн серебра.
– Сколько? – переспросил Сеня, непроизвольно понизив голос.
– Шесть тонн, и не все успел он потратить на войну. Относительно того, знаю ли я местоположение его клада, отвечу так: даже если бы и знал, что это меняет?
Ударил головой в лицо (
Врать без удержу (
Бить по ребрам (