Грязные деньги. Анна и Петр Владимирские
любой еды. Ей снятся обычные сны, от них пахнет покоем. А теперь какая-то мгла заползает в ее сон… Нехорошо. Пай прислушался. Да, что-то скверное сгущается, растет, зреет где-то далеко. Но скоро приблизится, постучит в дверь.
Пай знал, что и Вера все это чувствует, просто она спит. Его хозяйка так же, как и он, а иногда и быстрее, узнавала о приближении всяких неприятностей. У них были свои тайны и секреты, свои понимающие взгляды друг на друга, когда ты уже что-то знаешь, а остальные – еще нет… Вот у женщины задрожали ресницы, забегали глазные яблоки под веками. Она пошевелилась, чуть слышно застонала. Пай заскулил, не поднимая головы с пола. Тогда Вера открыла глаза и посмотрела на него.
– Доброе утро, собакевич, – сказала она хриплым после сна голосом.
Вера уже ощущала тяжесть, которая норовила забраться ей на плечи и повиснуть на душе. Ясно: случится что-то неприятное, уже совсем скоро, а может, уже и случилось. Но ведь неприятности происходят постоянно, а домашнего питомца тем не менее надо выгуливать и всячески ублажать регулярно. Поэтому, проснувшись, нужно Паю дать понять, что все хорошо, хозяйка с ним, любит его и выведет на прогулку в любую погоду. Даже зимой и в мороз, а что поделаешь…
«Мамочка, ты слышишь это?»
«Да, мой маленький, слышу».
«Скоро придут чужие, будет грустно…»
«Не бойся ничего. Придут и уйдут».
«Тогда надо успеть во двор! Там сейчас Дуся, можно побегать, поваляться в снегу».
Пай вскочил, улыбнулся, вывесив розовый язычок и часто дыша. А передними лапами встал на край кровати.
– Ну ладно, ладно, видишь, я уже встаю. – Вера тоже улыбнулась, превозмогая тяжесть в висках. – Сейчас пойдем.
Пай рванул в прихожую, пробуксовывая когтями на скользком полу…
Для двух идущих по скрипучему заснеженному тротуару мужчин день начался с неприятной, скучной, но привычной работы. Таков порядок: надо опрашивать знакомых покойного, вести протокол. А потом сидеть в отделе и сутками вылавливать из десятков заполненных страниц мало-мальски интересное для расследования убийства… Они свернули во двор, подошли к дому, набрали номер квартиры на домофоне.
– Заходите, – ответил женский голос, и домофон залился трелью.
– Даже не спросит хто, – недовольно хмыкнул один, изъяснявшийся на колоритном суржике. – Во народ!.. А якшо бандиты?
Второй промолчал. Они поднялись по ступенькам, увидели, что дверь гостеприимно раскрыта, вошли. И увидели женщину с собакой, которые смотрели на гостей абсолютно одинаковым взглядом. Как будто ожидали именно их. У женщины были удивительные ярко-синие глаза, и бледное лицо особенно их оттеняло.
– Оперативные уполномоченные следственно-розыскной части внутренних дел Смолярчук и Дзюба, – привычной неразборчивой скороговоркой выпалил один. – Лученко Вера Алексеевна?
– Что случилось? – спросила она.
– Отвечайте на запытання, – поморщился второй, недовольный.
Пай залаял на него. Смолярчук