Музы дождливого парка. Татьяна Корсакова
не заметила, впрочем, ей тогда было не до красот интерьера. По большому счету, ей и сейчас не до красот, просто не заметить в пустом помещении камин довольно сложно. Картошка, поданная Лысым на большой глиняной тарелке, была по-домашнему вкусной, а жареное мясо и вовсе таяло во рту. Салатик бармен тоже принес, обычный салатик из помидоров и болгарского перца, огромную порцию, которой запросто хватило бы не только Марте, но и Арсению, если бы, конечно, он захотел разделить с ней завтрак. Арсений не захотел. Он сидел, откинувшись на спинку стула, рассеянно поглядывая на язычки пламени, попивая кофе из огромной, тоже глиняной, чашки. Теперь, когда кепка лежала на соседнем стуле рядом с флейтой, Марта могла рассмотреть собеседника получше.
Собственно говоря, смотреть было не на что, к уже виденному образу чудака в желтых очках новых штрихов почти не добавилось. Разве только волосы. Черные, слишком длинные для делового мужчины, но вполне простительные для творческой натуры. Марта сразу решила, что Арсений – натура непременно творческая, с легкой и неопасной для окружающих придурью. Может, удалившийся от мира писатель или, скорее всего, музыкант. Неудивительно, что он знаком с Крысоловом. Как говорится, рыбак рыбака…
Завтракали в молчании. Марта сосредоточилась на жареной картошке, Грим дремал перед камином, Арсений, кажется, тоже заснул. В царящем в зале полумраке разглядеть выражение его глаз никак не удавалось, Марта даже не была уверена, что они у него открыты. Она бы и сама, будь на то ее воля, прикорнула прямо здесь, за столом. Но воля была не ее, а надежда на благополучный исход мероприятия таяла с каждой секундой. Каминные часы показывали без пяти минут шесть. До превращения кареты в тыкву осталось совсем немного времени. Марта придвинула к себе пепельницу, закурила. Странно, но теперь, когда уже совершенно ясно, что дело провалено, она не нервничала, вслед за усталостью на нее навалилась граничащая с анестезией апатия.
Не вышло… Ничего, не получилось в этот раз, получится в следующий. Если понадобится, она еще разок заложит душу дьяволу за пригласительный на вечеринку к Крысолову. Ей не привыкать закладывать душу…
– Не переживай. – В тишине бара голос Арсения прозвучал неожиданно громко.
– Я не переживаю. – Марта глянула на часы – без одной минуты шесть, загасила в пепельнице сигарету, одним глотком допила остывший кофе. – Спасибо за помощь, но, кажется, мне уже пора.
– А как же Крысолов? – В желтых стеклах очков отражались язычки огня, а Марте вдруг показалось, что красным светятся глаза Арсения, точно так же, как ночью у его собаки… – Он тебе больше не нужен?
– Ты даже представить себе не можешь, как сильно он мне нужен. – Она положила на стол деньги, плату за завтрак, и зачем-то прижала их пепельницей. – Я еще приеду. В другой раз…
– Зачем же в другой раз? – Красные отсветы вместо нормальных человеческих глаз ее нервировали, делали злой и нетерпимой. А может, и не отсветы вовсе, а то, что чертов Крысолов так и не появился. – Я готов тебя выслушать.
Марта так злилась на саму себя, на ситуацию, в которой оказалась, что смысл