Дурдом на выезде. Людмила Милевская
ли не волоком потащила. Он удивлялся:
– Асенька, куда ты несешься?
– Сам же сказал, что спешишь отоспаться перед своей командировкой, – сердито огрызнулась она, решительно вдавливая кнопку вызова лифта.
– Спешу, но не так, чтобы ноги ломать, – посетовал он, чувствуя надвижение страшной грозы и не понимая с какой стороны эта гроза к их семейному счастью подкрадывается.
Да и вообще, с чего вдруг гроза?
Все в Игорьке протестовало! Пил мало, не занудствовал, не флиртовал, даже «не заметил» красотку, даже искоса не посмотрел…
Короче, вел себя безупречено.
«К чему же на этот раз придерется жена?» – гадал Игорек, по опыту зная, что придерется всенепременно.
Так и случилось. В такси Александру вдруг осенило: «А что это он у меня не глазел на красотку? Вот негодяй, – заключила она, – ни разу не посмотрел! Все мужья как мужья: глазами фифочку ели, а мой раззевался. Скучно ему. И как-то подозрительно заспешил…
Точно, „стерлядь“[1] вошла, и он сразу домой меня потащил… А-аа!»
Здесь у Аси вырвался вопль – Игорек, насторожившись, спросил:
– Что с тобой, рыбка?
– Все в порядке, – сказала она и, коченея, подумала:
«Не иначе, у них со „стерлядью“ было!»
«Было! Было! Конечно было!» – завопили наперебой ревность, глупость и женская зависть.
И тут подал голос разум. Он сказал: «Да нет, „стерлядь“ конечно высока и стройна, и грудаста, и длиннонога, и смазлива, и приятна во многом, но все равно эта „стерлядь“ дерьмо. Дерьмо она распоследнее: нужен ей не мужчина, а кошелек. Игорек, конечно, не беден, но вряд ли потянет он на „кошелек“ в глазах бессовестной „стерляди“.
Так зачем же он нужен ей, нищий такой?»
Голос разума всегда прав, да когда его женщины слушали?
Если честно, не часто. Особенно в такие минуты, когда от ревности кровь закипает – тут уж глупость завсегда восстает и на передний план бодро выходит.
«У Игоря со „стерлядью“ было!» – сделала вывод Александра, зверея согласно выводу.
Едва супруги вошли в квартиру, руки жены сами улеглись на бока, а голос взлетел к противным высоким нотам:
– А ну, признавайся!
Муж опешил:
– В чем, рыбка?
– Что у тебя с ней, с этой?
– С кем, рыбка?
– С этой, я говорю!
– С какой!
– Не ври!
Муж с фальшивым укором:
– Как ты можешь так думать!
Жена с чувством попранного достоинства:
– А почему ты на нее не смотрел?
Он презрительно:
– А на что там смотреть?
Она гневно:
– И все же?!
Игорек, наконец, взорвался:
– Ну, мадам[2], на вас не угодишь! Смотрю – плохо, не смотрю – еще хуже!
– Ты, кобель[3], и не пробовал мне угождать! – взвизгнула Александра.
Далее,
Стерлядь – всякая женщина, претендующая на чужого мужа. (В переводе с языка героини).
Мадам – в переводе с мужского «дура ты дура».
Кобель – настоящий мужчина (в перводе с общепринятого).