Ермак: Начало. Телохранитель. Личник. Игорь Валериев
чтобы было богатым.
– Что же мне с тобой делать, внучок! – вслух произнес старик, и его глаза наполнились влагой. – Совсем мне мало осталось.
Зимой еще Афанасий Васильевич разговаривал со станичным атаманом Селеверстовым Петром Никодимычем о возможности поступления внука в Иркутское юнкерское училище на казенный кошт. Но до поступления еще четыре года, и на подготовку к экзаменам и на учебу деньги нужны.
– Эх-хе-хе… Грехи наши тяжкие! – вновь тяжело вздохнул старик. – Лишь бы освоил науки Тимоха. Умным растет, стервец. Все книги, оставшиеся от младшего сына Ивана, уже прочитал. Только хватит ли этих знаний?
В этот момент все еще острые глаза старого Аленина заметили вдали на дороге к хутору группу всадников, и его сердце тревожно заныло.
Когда всадники приблизились и стало видно, что между двумя лошадьми приторочены самодельные носилки, в которых лежало чье-то тело, от них отделился один конник и наметом поскакал к Аленинскому дому.
– Здрав будь, дядька Афанасий! – поприветствовал старика въехавший во двор окружной атаман Селеверстов. – Тимоху твоего хунхузы сильно побили, но жив пока.
Атаман соскочил с крепкого гнедого жеребца и, сняв фуражку, перекрестился:
– Сейчас доктор приедет, и за Марфой я послал.
– Что случилось? – с трудом поднялся с лавки Афанасий Васильевич.
– Тимоха твой, мой младший Ромка да Петруха Данилов погнали станичный войсковой табун и савинский косяк с Вороном на водопой к Амуру. – Селеверстов вытер ладонью пот с лица и надел фуражку.
– Не тяни, Никодимыч!
– Хунхузы! Будь они неладны! – сплюнул атаман. – Амур в этом году обмелел, вот они у Песчаной косы через остров Зориха и переправились верхами вплавь.
– Кто же их ждал-то! – махнул рукой Селеверстов. – Ведь ни разу рядом со станицей даже зимой не шалили. А тут, видимо, на табун, варнаки, позарились.
– Дальше-то что? – судорожно сжал в руке костыль Афанасий.
– Что? Что! Когда казачата увидели, что хунхузы через Амур переплывают, твой Тимоха кричит: «Заворачивай табун! В падь его гони!» Ну и погнали, а хунхузы, переправившись, за ними. Перед тем как в Соворовскую лощину спуститься, Тимоха опять кричит: «Гоните в станицу. Казаков поднимайте!» Тут выстрел, Ромка мой обернулся, глядит, а Тимоха из седла валится. Ну, они с Петрухой в станицу и припустились.
– Бросили, значит? – угрюмо произнес старый Аленин, сверкнув глазами.
– Да погоди ты, дядька Афанасий! – Атаман опять вытер пот, теперь рукавом рубахи. – Влетели Ромка с Петрухой в станицу с криком: «Караул, хунхузы!» Мы в набат. Кто в станице из казаков был – в ружье, на конь и к Соворовской лощине. Пока скакали, казаки гутарят, что поздно уже, увели хунхузы табун, придется за ним на ту сторону Амура идти.
– Да не тяни ты, Никодимыч! – взмолился Афанасий.
– Да… живой, живой твой Тимоха. Вона, привезли уже. – Селеверстов показал рукой на въезжающих на двор Алениных казаков.
Старый