Желтая гора. Галина Миленина
а старенькая мать не захотела бросать родное место, наотрез отказалась ехать с ними. Осталась в пустом доме одна с кошкой. А как он может спокойно спать, если даже не знает, жива мать или нет…
Всю дорогу ехали в молчании. За все время их обогнали несколько раз военные машины и ни одной гражданской.
До Харцызска оставалось не больше часа, когда военные внезапно им преградили путь и приказали съехать с основной трассы на грунтовую дорогу. Водитель чертыхнулся и покатил по буеракам, проваливаясь колесами в колдобины.
В сумерках по бездорожью автобус натужно гудел, поднимая пыль, качался и стонал, карабкаясь в гору, поэтому не сразу услышали выстрелы. Водитель включил дальний, и тут же свет фар выхватил силуэт военного, бегущего к ним со стороны лесополосы. Парнишка отчаянно кричал: «Сворачивай в зеленку! Не останавливайся! Сворачивай!»
Глянув в его лицо, водитель понял – приехали…
Он свернул в сторону лесополосы, резко утопил педаль газа и, сминая под колесами кусты, автобус взревел и рванулся вперед.
Заглушив двигатель уже под деревьями, седой распахнул дверь и спрыгнул на землю. Раздраженная внезапным изменением маршрута, пассажирка посмотрела в окно и сначала не поняла, что это не кусты в сумраке, а раненые солдаты. Молодые, – вчерашние мальчишки, еще десять минут назад здоровые и полные сил, истекая кровью, ползли к спасительному автобусу.
Подбежал запыхавшийся воин, велевший свернуть с дороги.
– Отвезете раненых в больницу?
– Отвезу, – хмуро ответил водитель и шагнул навстречу раненым.
Поспешно загрузили троих хлопцев и через несколько минут осторожно, с выключенными фарами тронулись в путь по грунтовой дороге, подальше от шоссе.
Худющий, с цыплячьей шеей юный призывник, поддерживая товарища дрожащими, измазанными в крови и земле руками, всю дорогу смотрел ошалевшим взглядом перед собой и, словно в бреду, повторял: «Навiщо та вiйна? навiщо?»
Еще двое беспомощно лежали на полу, в проходе между сиденьями. Отупевшая от страха пассажирка, боялась даже смотреть в их сторону.
Прижимая к себе заложницу Лизоньку, она отлично понимала, зачем затеяла свою войну, но не сожалела и не раскаялась, только мысленно продолжала твердить: «Вот мы посмотрим, что теперь ты будешь со своей бабой делать, когда и дом, и дите, все на меня оформлено! Все мое, а ты никто и звать тебя никак! Бабу он решил в мой дом притащить, вот тебе!» – крутила фигу в кармане теща.
Автобус катился по дороге в низину с выключенным двигателем, на пониженной передаче, когда все отчетливо услышали смертельный звук снарядов, они проносились близко, над самой крышей и падали, оставляя позади воронки. Седой понимал, что нужно остановиться и бежать как можно дальше от такой заметной для обстрела мишени – своего автобуса, но у него в салоне истекали кровью солдаты.
Снаряд попал в лобовое, и в лицо Седому брызнуло фонтаном стекло, затем автобус вдруг подпрыгнул от полученного удара, как будто споткнулся, отлетел на противоположную сторону трассы и опрокинулся на бок.