Большевики. 1917. Антон Антонов-Овсеенко
на ограничение демократических свобод, свободы печати в частности, целиком произвольными? Нет. Как показала история, именно периодическая печать использовалась радикалами в России для привлечения новых сторонников, именно посредством печати распространялись призывы к неповиновению распоряжениям властей, нагнеталась обстановка хаоса и анархии, приведшая в итоге к разгулу террора, к многочисленным убийствам. И власть вынужденно, подчас в панике от происходящего штамповала документы, чрезмерно ограничивавшие гражданские свободы и в первую очередь печать, полностью отдавая себе отчёт в действенности газетных публикаций. Полностью отдавал себе отчёт в этом и Ленин, когда в упоминавшейся уже здесь работе «Что делать?» ещё в 1902 г. задавался вопросом «Может ли газета быть коллективным организатором?» и сам же на него отвечал: «Весь гвоздь статьи “С чего начать?” [работа “Что делать?” была написана в продолжение этой статьи. – А. А.-О.] состоит в постановке именно этого вопроса и в утвердительном его решении» и далее в полемике с партийным оппонентом Л. Надеждиным: «Если не воспитаются сильные политические организации на местах, ничего не будет значить и превосходнейшая общерусская газета. Совершенно справедливо. Но в том-то и суть, что нет иного средства воспитать сильные политические организации, как посредством общерусской газеты» (выделения Ленина). В полемике с другими партийными оппонентами, Кричевским и Мартыновым, Ленин приводит взятое из ранее опубликованного плана газеты «Искра» образное сравнение: «Газета – не только коллективный пропагандист и коллективный агитатор, но также и коллективный организатор. В этом последнем отношении её можно сравнить с лесами, которые строятся вокруг возводимого здания, намечают контуры постройки, облегчают сношения между отдельными строителями, помогают им распределять работу и обозревать общие результаты, достигнутые организованным трудом» (курсив Ленина).
Между прочим, здесь, как и в случае с Мартовым на II съезде РСДРП, расхождения между Лениным и Надеждиным кажутся более видимыми, чем являются действительными: Надеждин всего-то ратовал за то, чтобы – в противовес ленинскому плану общерусской газеты – была бы организована «широкая постановка местных газет, приготовление теперь же рабочих сил к демонстрациям, постоянная работа местных организаций среди безработных». По существу вопроса, особенно в том, что касается подготовки к стачкам и демонстрациям, Ленин Надеждину не возражал. И именно в ответ на эту небезуспешную, происходившую на глазах у всего мира революционную работу имперская власть России отвечала лихорадочной подготовкой и принятием ограничивающих возможности гражданского общества актов.
Но что же происходило в те памятные годы начала ХХ в., когда, с одной стороны, вводились свободы для деятельности граждан в целом и для печати в частности, а с другой – эти же свободы перемещались в поле уголовно наказуемых деяний? Эти события принято называть Первой русской